- А не надо быть мухами, - сказал Тимофей Пахомович. - Глупые люди и боблины не смогли предвидеть волну, а ведь был ее главный предвестник - отход воды от берега, как во время отлива. А в Новом Орлане сейчас творится то, что скоро и нас ожидает.

    По телевизору показывали репортаж из Империки. Мелькали кадры, снятые с махолета, низко пролетающего над пострадавшим от урагана городом: упавшие деревья и частично разрушенные здания; разбитые и сожженные машины; банды темнокожих боблинов, безбоязненно грабящие магазины и роскошные особняки; люди, стоящие на крышах домов и размахивающие яркими тряпками, чтобы привлечь внимание; немногочисленные полицейские команды, безуспешно пытающиеся остановить разбой и насилие в городе.

    - Империка гордилась своими законами и порядком, но теперь весь мир видит, что достаточно даже не самой большой катастрофы, чтобы вся цивилизованность рухнула, - с нескрываемым злорадством произнес Захарий Ефимович.

    - У нас-то, пожалуй, было бы так же, - заметил Тимофей Пахомович. - Только ослабь немного кулак, и боблины сразу дичают и звереют. Людям надо всегда быть настороже, наготове…

    - Люди ослабли, изнежились. Раньше люди весь мир подмяли под себя. А сейчас уступают его боблинам. Не те стали люди, что раньше, не те!

    - Но не все! - возразил Тимофей Пахомович. - Многие, но не все. Я верю, что жив еще истинный дух людей - дух завоевателей, покорителей, строителей империй. Просто устали люди от трудов своих великих. А боблины этим воспользовались. Все эти разговоры про равноправие, терпимость, взаимоуважение - это все для того, чтобы усыпить дух человеческий, чтобы подчинить людей боблинам. И хорошо, что катастрофы напоминают: есть мы, и есть они. Есть человеческая культура и цивилизация, а есть боблинские животные инстинкты. И если мы их не будем держать вот здесь, - Тимофей Пахомович крепко сжал кулак, - то они нас сожрут.

    Вернулся слегка запыхавшийся Афанасий. В каждой руке он принес по большому пакету, в которых звенели бутылки, а поверх были уложены свертки с закуской. Пакеты он водрузил на стол и достал пару бутылок с прозрачной жидкостью:

    - Вот, холодненькая! По морозцу пронес!

    - Ох, хорошо! - оживился Захарий Ефимович. - Как раз вовремя!

    Втроем они начали выкладывать и выставлять на стол продукты и напитки. Афанасий достал три стакана. Свертки раскрыли и оставили в них рыбу и хлеб.

    Мужчины сели за стол. Тимофей Пахомович разлил прозрачную жидкость по стаканам.

    - За наше здоровье! Жили и дальше жить будем!

    Выпив и закусив, Афанасий кивнул на телевизор, по которому все еще шли новости:

    - Вот ведь, что в мире-то делается!

    - И не говори! - поддержал его Захарий Ефимович. - Я уж тут сказал Тиму, что вот так живешь и не знаешь, когда тебя природа накроет.

    - И самое обидное, - подхватил Афанасий, - что от тебя ничего не зависит. Я еще понимаю, когда ты сам полез в пекло. Ты вроде как ко всему готов. А вот когда посреди мирной жизни тебя без всякой подготовки, без предупреждения…

    Тимофей Пахомович, разливая по стаканам, перебил:

    - А ты не будь рохлей, не будь лопухом! Будь всегда наготове!

    Афанасий с сомнением покачал головой:

    - Всю жизнь на пределе, как тогда, в джунглях?

    - А как ты хотел? - Тимофей Пахомович поднял полный стакан. - Жизнь - это джунгли. Везде! И тут - особенно! Или ты жрешь, или тебя жрут. Давайте, не чокаясь, за тех, кто уже не снами!

    Мужчины встали, не отрываясь, выпили полные стаканы. Постояли, помолчали, потом сели и начали закусывать.