Тимофей Пахомович по-хозяйски (или на правах бывшего командира) сказал генералу:

    - Чего ждешь? Наливай! - и пока Старопутов послушно наполнял стаканы коньбыком, добавил: - А все-таки ты тут нас застал совсем случайно. Почему не позвонил?

    - Да что-то не подумал. Привык, что по пятницам мы тут собирались. Я-то знал, что Афан тут всегда будет. Я бы хоть с ним пузырек опустошил. Дома нельзя, жена с дочкой запилят. А мне надо душу полечить. День сегодня такой… - Он махнул рукой, едва не задев бутылки на столе.

    - А что сегодня за день? - спросил Захарий Ефимович.

    - Сегодня я узнал, что замминистра обороны по поставкам вооружения назначат Стащилова. А это значит, что разворовывание армии увеличится десятикратно.

    - Стащилов, кажется, боблин? - спросил Тимофей Пахомович.

    - Наполовину. Поэтому-то он из шкуры вон лезет, чтобы боблины в правительстве считали его своим. И деньги крутит, и заказы пилит, и налево уводит, и наверх отстегивает больше, чем чистокровный боблин делал бы на его месте. Пока он так выслуживается, его в чинах и продвигают.

    - Понятно, - кивнул Тимофей Пахомович и поднял стакан. - За погибель всех врагов Колоссии!

    Через несколько мгновений ни в одном стакане не сталось и капли коньбыка.

    Подал голос Афанасий:

    - Эх, как бы нам, как раньше… Всех врагов… очередями!

    Захарий Ефимович усмехнулся:

    - Ну-ну, помечтай!

    - Я за Родину кровь проливал! В джунглях, в пустынях, в горах. И что? У меня пенсия такая, что я не смог заплатить налог на дом, доставшийся мне от отца и деда. Или заплатить, и с голоду подохнуть! И меня выгнали из собственного дома. - Афанасий повторил по слогам: - Выг-на-ли!

    Тимофей Пахомович едва заметно поморщился, видимо, эти жалобы были традиционными для застолий:

    - Да, ладно, Афанасий, не переживай ты так. Живи пока в моей старой квартире. Да и ведь ты все равно почти все время тут, в клубе, проводишь. Придет время, и мы решим вопрос с твоим жилищем. Вернем дом тебе обратно. Еще отольются кошке мышкины слезки. Не один ты за Родину воевал. Мы тут все помним, каково это - врага на мушке держать и пальцем так плавно…

    Он жестами изобразил, как держал оружие и указательным пальцем нажимал на спусковой крючок. То ли случайно, то ли нарочно несуществующее оружие было направлено в сторону генерала Старопутова. Тот, увлеченный закуской, этого не заметил.

    - Кстати, Афанасий, - спохватился Тимофей Пахомович, - время-то к шести приближается. Что там у нас сегодня за встречи?

    Афанасий, подперший подбородок руками и углубившийся в свои воспоминания и обиды, очнулся:

    - А? Двое звонили. Сейчас!

    Он подошел к стеллажу и открыл тетрадь, лежавшую возле телефона.

    - Так, значит. Пафнутий Марфушин и Филипп Скалкин.

    - Всего двое? - разочарованно воскликнул Захарий Ефимович и добавил, ничуть не беспокоясь о присутствующих рядом Афанасии и генерале Старопутове. - Говорил же я тебе, Тим, что незачем тут было время терять!

    - Зря ты так, - покачал головой Тимофей Пахомович. - Дело не в количестве, а в качестве. Если уж кто-то из наших кого-то заметил, то надобно встретиться и потолковать обстоятельно. Пусть даже и с одним-единственным. Надо нам молодежь поднимать. Не всех же отдавать этим? - Он указал на телевизор.

    По телевизору новости уже закончились, и теперь шла передача из разряда «аналитических». Несколько боблинов, собравшись вокруг стола в студии, неторопливо обсуждали какие-то предложенные ведущим (разумеется, тоже боблином) вопросы.