— Хреново. Падме, какую скорость набрали?

— Тридцать пять метров в секунду, — отозвалась она.

— Придётся оставить так, — констатировал Иан. — Ладно, тоже ничего. До корвета всего сто кликов с небольшим. Час лёту. А ракеты оставим для коррекции курса.

Глыба висела перед кораблём, словно отвесная скала перед альпинистами. Искусственная гравитация «Амидалы» обманывала чувства, устанавливая своё понимание верха и низа, хотя, строго говоря, раз глыба на порядок тяжелей, следовало считать, что это мы висим над ней, обращённые носом вниз. Несколько средних размеров астероидов, довольно опасных для корабля в открытом космосе, от нашего импровизированного тарана просто отскочили, почти не сбив его с курса. Следующий камень двигался быстрее, да и ударил неудачно – или удачно, с его каменной точки зрения.  Нашу глыбу начало разворачивать. И тут новое столкновение, такой силы, что тревожно засвистел датчик дальномера. Я поспешно дал короткий тормозной импульс, отдаляясь немного от астероида, чтобы не ткнуться в него носовой частью. Мигнул индикатор переднего щита – сбоку в нас врезался небольшой камешек массой несколько килограммов. Вот это уже было плохо. Двигайся астероид быстрее, безопасное пространство за ним было бы больше, нам же приходилось жаться к нему почти вплотную.

— Дай, — сказала Падме, смещая корабль вверх и вправо. Ещё один обломок величаво проплыл там, где мы только что находились.

— Не заметил, — пробормотал я.

— Я просто их помню.

— А курс надо корректировать, — предупредил Базили. — Близко идёт, зацепить может.

Цеплять скалу, на которой застрял корвет, нельзя было ни в коем случае. Астероид – тот либо другой – мог расколоться и ещё сильнее повредить корабль. Или отпустить его, что вряд ли было лучше. На эвакуацию потребуется время, на этот период лучше иметь прочное укрытие, хотя бы, с одной стороны. Тем не менее, Падме покачала головой:

— Подождём.

Она оказалась совершенно права. До цели оставалось несколько километров, когда наш астероид, понемногу поворачиваясь, оказался обращён соплами ракет в нужную сторону.

— Через пятнадцать секунд включай, — велела Падме Иану. — Дальше доберёмся без него. Восемь, семь, шесть…

Спустя четыре секунды после пуска одна из ракет лопнула огненным шаром разрыва, а две другие, закручивая послуживший нам астероид всё сильнее, резво уводили его прочь от того, где висел между скал корвет.

«Циркачи. Ну, циркачи! — долетел до нас в эфире голос Пятерни. — Да не меня, эй, целовать будешь того, кто придумал этот манёвр!»

«Ага, чтобы мне потом голову отрезали?» — засмеялась где-то в стороне от микрофона Сони. Настроение у наших явно пошло вверх.

— Осока! — позвал я.

«Да.»

— До переходника правого борта доберётесь?

«Рискованно. Можно проще. В крыше рубки вертикальный спасательный люк, цепляйтесь к нему.»

— Пленных много?

«Семьдесят один. В трюме, как я понимаю, место освободилось?»

— Только рама осталась, не выбрасывать же. Ладно, не баре, посидят внутри неё.

Прилив рубки корвета был слишком высок, а «Амидала» слишком велика, чтобы уместиться всеми тремя опорами, поэтому держаться пришлось двумя задними. Открылся люк, отчего у нас сразу же заложило уши – давление в корвете было ниже стандартного. Звякнула приставленная снизу аварийная лестница, и по ней стали торопливо подниматься перепуганные, помятые имперские матросы, многие без ремней и головных уборов. От них тянуло техническими жидкостями и гарью. Попав в чистый светлый хвостовой отсек, многие останавливались, очумело вертя головами, нам приходилось подталкивать их в направлении трюма, где за ними следили Бета, наш электронный секретарь, и Герхард.