— Конечно, есть.

Он полез под прилавок, открыл какой-то ящик и достал десять пачек сигарет. Нацарапал что-то на клочке бумаги, потом взял калькулятор.

— Пятьдесят четыре пятьдесят. У меня нет сдачи, — добавил он, когда она достала три двадцатидолларовые бумажки. — И в кассовом аппарате что-то сломалось. Не пойму, что. Можете расплатиться кредитной карточкой, если вас это устроит.

Она засунула купюры обратно в кошелек и вытащила из сумочки кредитную карточку. Продавец куда-то убежал и вернулся обратно с квитанцией, на которой была графа: «Ваш номер телефона». Моник нацарапала номер, расписалась, сердито бормоча себе под нос, что все вокруг сговорились мучить ее.

Продавец оторвал одну часть квитанции, причем так неловко, что вторая часть оказалась тоже надорванной. Извинился, протянул ей квитанцию вместе с сигаретами, которые уже успел уложить в целлофановый пакет.

Господи, хоть бы он еще не пожелал приятно провести время, раздраженно подумала Моник.

— Желаю хорошо провести время, — сказал продавец.

— Вам тоже, — пробормотала Моник и вылетела из магазина.

Они мчались на красный свет, непрестанно сигналя.

— Ты уверен, что ничего не перепутал? — спросил Дэггет.

— Да вроде бы нет, — ответил Левин. — Кредитная карточка на имя Марианн Литл. И еще он сказал, что, если надеть на нее темные очки и шарф, будет точь-в-точь та, что изображена на снимке, который ты всем передал. Купила десять пачек «Собрания». Ушла пешком. Он собирался сесть ей на хвост.

Они проехали еще два квартала. Левин внимательно следил за прохожими.

— Вот он! Притормози! — Левин выскочил из машины.

Дэггет наблюдал, сидя за рулем, как они о чем-то взволнованно переговариваются. «Продавец» заглядывал в записную книжку и указывал куда-то рукой.

Левин вскочил обратно в машину.

— Мы отстали от нее на две-три минуты. Красный «БМВ», вашингтонский номер, начинается на триста. Он ее потерял в потоке транспорта.

— Две-три минуты?! Вот дьявол! — Дэггет нажал на акселератор. Машина с визгом рванула с места. Он мчался так несколько минут, не обращая внимания на светофоры, чуть не врезавшись в грузовик с мороженым. И наконец вынужден был сдаться. — Прошляпили! С самого начала не продумал. Надо было посадить двоих на магазин.

— Это моя вина, Мичиган. Палмэн отказался дать мне еще нескольких человек.

Остановившись у светофора, Дэггет прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. Не получалось.

— У нас есть ее номер телефона, — сказал Левин. — Есть часть номера машины, дорогой машины, каких в Вашингтоне немного.

— Если ты думаешь, что это выведет нас на нее, не обольщайся.

— Как знать. Помнишь серьги? Она все-таки скорее всего непрофессионал.

На письменном столе Питера Дрейка царил образцовый порядок, что было типично для сотрудников отдела контрразведки. Мальчики из КПЗ все были как на подбор. Говорили, не разжимая губ, носили белые рубашки, застегнутые на все пуговицы, галстуки и подтяжки. Пили только черный кофе и только чистое виски. По выходным играли в теннис или катались на яхтах, купленных родителями. У всех у них были прехорошенькие умненькие жены, одетые скромно, но дорого, с аккуратными прическами.

Питер Дрейк, высокий, темноволосый, очень красивый малый, свободно владел девятью языками и имел три ученые степени.

Дрейк поднялся с места и крепко пожал Дэггету руку.

— Мы тут подняли несколько досье, конфискованных при налете на «Дер Грунд». Кажется, мы обнаружили твою таинственную незнакомку.