– Вы здесь один живете?

– Один. Ужинать будешь?

– Нет.

– Ну, а я голодный как волк. – Филатов повесил на вешалку пиджак, исподлобья посмотрел на девушку. Невысокая, но складная, короткие, под мальчишку, волосы, голубые глаза. Ничего себе. – Между прочим, Веня.

– Надя. А ловко вы их! – Она еще не остыла от волнения, и голос ее вздрагивал. – Я думала, у меня сердце выпрыгнет. Одного, второго, третьего – как в кино!

– Лучше бы в кино, – возразил Филатов. – Если б тот, длинный, воткнул в бок перо…

Он пошел на кухню, поставил на плиту сковородку, достал из холодильника яйца и колбасу.

– Входи, не съем.

– У вас губа разбита и щека синяя. Больно? Холодный компресс нужно сделать.

– До свадьбы заживет.

– А вы вообще кто?

– Механик.

– А я студентка второго курса института физкультуры.

– По ночам зря ходишь, студентка.

– Я с тренировки, нам зал дают поздно.

– Так яичницу на тебя жарить?

– Спасибо, не хочу.

– Не хочешь – иди спать, вон в комнате кровать.

– А если я останусь, вы… вы…

– Еще чего! – презрительно бросил Филатов. – Вот что, крошка, топай в комнату и можешь забаррикадировать дверь комодом. А проснешься рано – дверь без ключа захлопывается. Вопросы есть?

– А вы где спать будете?

– Не твоя забота, шагай, шагай!

Поужинав, Филатов постелил себе в кухне на полу, улегся и долго не мог заснуть. Ныла челюсть, мешал полувыбитый зуб, и никак не проходило возбуждение после нежданного и опасного происшествия. Лежать на пальто было жестко и неудобно, и он злился на девчонку, из‑за которой не отдохнет как следует. Зал им поздно дают, шастают по ночам, и поэтому люди должны в больницах лежать, хотя не люди, поправил себя Филатов, а подонки, особенно этот, с глазами навыкате, рыжий, с кулаком, что свинчатка… Когда в половине седьмого Филатов проснулся от звонка будильника, в дверях кухни, одетая, стояла Надя. Теперь она выглядела куда уверенней, и Филатов еще раз отметил, что девчонка складненькая и что ей очень идет короткая юбка.

– Не выспались? – сочувственно спросила Надя.

– Ерунда. – Филатов встал и натянул брюки. – Извиняюсь,

– Так я пошла, – глядя чуть в сторону, сказала Надя.

– Будь здорова, крошка. – Филатов кивнул и поставил на плиту чайник.

– Могли бы хоть чашку чаю предложить… спаситель!

– Считай, что предложил. Только мне некогда, сама пошуруй в холодильнике.

Филатов пошел в ванную.

– Не очень‑то вы любезны.

Филатов остановился и положил руку ей на плечо.

– Послушай, крошка, я в кавалеры не набивался и с цветами тебя не караулил. С чего мне расшаркиваться? Шуруй.

Вернувшись через несколько минут на кухню, он увидел на столе тарелку с бутербродами, чашки с кофе и одобрительно кивнул.

– Молодец, крошка.

– Убедительно прошу вас отныне не называть меня этим дурацким словом!

– Почему это «отныне»? – весело удивился Филатов, осторожно откусывая от бутерброда. – Ты что, жизнь со мной собралась вместе прожить?

– А разве вы после всего не захотите больше со мной встретиться?

Филатов присвистнул.

– После чего это – «всего»? После того, как я на полу, как собака, дрых?

– Если б захотели, легли бы на диване.