Когда она гладко захлопнулась снова, Ивон послала свою одежду, включая то, в чем была, по желобу в стирку, распаковала все, что осталось в чемодане, и разложила все по полочкам. Вынужденная аккуратность, подумала она. Все, что мне хотелось на самом деле, так это бросить все эти вещи на пол!

Она запрограммировала кухню на обычный обед. Хотя она любила поесть и сама была отличной поварихой, сегодня она не чувствовала, что способна на эту работу. Затем она с удовольствием приняла горячий душ. Выйдя из ванны, одетая в махровый халат, она почувствовала себя гораздо счастливее. Ее чувство времени было точно, как обычно: до обеда осталось каких-нибудь полчаса. Из-за состояния слизистой оболочки во рту она выбрала расслабление с мартини вместо сигареты, и поскольку вода сделала ее восхитительно ленивой, она передумала насчет девятой сонаты Бетховена и настроилась на воспроизведение с высокой точностью мягкого сверкающего квинтета Шуберта «Форель».

Она откинулась в кресле среди знакомой мебели, ковров, занавесок, книг, картин, среди последних — репродукция с изображением прибоя у мыса Селедки, на который она не уставала любоваться, окна открывали вид на смотровые башни, весело струилась музыка, где-то внутри нее разливалась нежность при каждом слабом движении, которое соответствовало мелодии, и она думала в полусне: Да, в целом жизнь — хорошая штука. Эти последние два года с Сайем, когда мы оба понимали, что между нами раздвигается пропасть, и пытались, но не могли ничего с этим поделать, все кончалось ссорами… наконец разрыв… он причинял боль. Сильную. Однако все осталось уже позади, и никто из нас не хотел бы вернуться, интересно, сможем ли мы со временем стать близкими друзьями… А тут еще Энди Алмейда дал мне встряску. Если быть честной, в его идеях есть доля правды. Но определенно, не в полной мере, и ничего из этого не получится. Я останусь в обойме. Можно выразиться «адвокатом ангелов»?.. Возможно, появится другой мужчина, более понимающий, чем Сай, и, я надеюсь, тогда я тоже стану понимать немножко больше, чтобы… М-м-м, этот соус для лапши пахнет здорово…

В дверь постучали.

Что? Охране не полагалось никого к ней допускать.

Но они не могут проконтролировать ее соседей. Хотя семьи в доме обычно держались на расстоянии друг от друга, она знала часть своих соседей, иногда обедала с ними и тому подобное. Если это какой-то незнакомец, охочий до празднеств, ей доставит удовольствие послать его к дьяволу. Ее губы сжались. Но как же ей удастся избежать визита с добрыми намерениями Сью Роббинс или Джона и Эдит Ломбарди?

В дверь продолжали звонить. А вдруг это срочно. Если нет, я притворюсь, что у меня мигрень. Вздохнув, Ивон заставила себя подняться и подойти к сканеру. Она нажала кнопку видеоизображения.

Лицо незнакомца, высветившееся на экране, было худым, с выдающейся челюстью, на человеке была надета синяя униформа здания Эйзенхауэра.

— Вы что-то хотите? — спросила Ивон. — Я просила, чтобы меня не беспокоили.

— Я знаю, доктор Кантер, — последовал хриплый ответ. — Я прочел табличку, и я извиняюсь. Но это, возможно, нечто особенное. Несколько из нас, охранников, которые живут и работают тут, в том же месте, что и вы, мы решили, что нам хотелось бы как-то выразить вам свое восхищение. Ничего особенного, мы знаем, что вы устали и не хотите общения, но просто мы не могли послать это почтой, а доставочный туннель кажется, ну, несколько холодным что ли. — Он протянул перевязанную лентой картонную упаковку с сигаретами.