— Сука, сука! — прорычал он и бросился за своим оружием.

Она понимала, что метким стрелком ее нельзя было назвать. Тяжелый пистолет дрожал у нее в руке, и она непременно промахнулась бы. Она одним прыжком очутилась рядом с ним, приставила дуло к его животу, отклонившись, держа оружие двумя руками, и спустила курок. Звук выстрела почти оглушил ее. Он стал падать на спину. Она не отставала от него, нажимая на курок еще и еще до тех пор, пока он не упал и вздрагивал только под воздействием пуль, а повторяющиеся щелчки не сообщили ей, что барабан пуст, и тогда она упала, вскрикнув, потеряв сознание, прямо в его кровь.

Глава седьмая

Алмейда взял стул. Медсестры шныряли туда-сюда за открытой дверью палаты частного госпиталя.

— Жаль, что ты его убила, — сказал он.

— Меня будут мучить кошмары всю оставшуюся жизнь, — ответила она вяло.

Он погладил ее по руке, которая расслабленно лежала поверх покрывала.

— Не будут, — сказал он. — Ты слишком здравомыслящая. У тебя был сильный шок, но отдых и транквилизаторы помогут тебе. Тем не менее могу поспорить, что через неделю тебя выпишут. На самом же деле они даже не предупредили меня, что тебе нельзя волноваться. Это животное давно пора было убить. И не трать зря симпатии на его гипотетически трудное детство. Направь свое рвение на тех, кто нуждается в нем и заслуживает этого. Не беспокойся об осложнениях с законом. Твое дело уже закрыто. Если оно вообще было заведено. Ортианка, защищающаяся от убийцы из подпольного Мира, — дело всем понятное, и власти не станут обращать на него внимания. Они помнят эру революций.

— Мне говорили. Но все равно, спасибо, — Ивон пошевелилась. — Сейчас я не чувствую себя слишком несчастной, — сказала она. — Но и счастливой тоже себя не чувствую. Лекарства, я знаю. У меня нет никаких эмоций. Я ужасаюсь, что станет со мной, когда действие лекарств кончится, и меня выпишут.

— Ты станешь смотреть на этот случай, как будто это было не с тобой, и начнешь наслаждаться жизнью, как раньше. Твой психотерапевт поклялся своей репутацией, что так и будет. Он справлялся с действительно трудными случаями. Твой случай практически обычный, почти равнозначный случаю, когда кто-то стал свидетелем жестокой дорожной аварии.

— Ну, возможно. Я планирую переехать. Не потому, что я боюсь, а потому что эта квартира все время будет ассоциироваться с тем, что в ней произошло.

— Конечно, мы одобряем. Мы поможем тебе найти место жительства, которое будет держаться в секрете, пока все эти неприятности не улягутся. Поэтому я и сказал: «Жаль, что ты убила эту свинью». Мы могли бы получить ниточку. Возможно, она привела бы нас к наркомафии, что означало бы, что мы не имели бы права расследовать это дело, но нас интересует, естественно, кто нанял его и почему.

— У вас нет никаких зацепок? — спросила Ивон с проблеском интереса в голосе.

— Ну, его идентифицировали. Не важно, как его имя. Известный гангстер, хотя ему удалось избежать тюремного заключения за убийство; в его времена сидели и за меньшие проступки. Полиция разыскивает его сообщников. Военная разведка и ФБР скооперировались плюс еще отдельные линии расследования, вот почему я все время говорю «мы».

— И это все ради меня? — Ивон покачала головой. Жест показался странным на подушке, — Наемник, должно быть, просто… сумасшедший. Он, вероятно, верит, что Сигманианец хочет причинить вред человечеству.

— Хотелось бы мне, чтобы это было так. — Лицо Алмейды посуровело, а голос стал холодным.