Ивон нахмурилась.

— Морские бродяги? Боюсь, что я чувствую себя не в своей тарелке среди представителей других миров.

— Викинги таковыми не являются, вопреки своему цветастому имени, — убеждал ее Алмейда. — Самого эксцентричного хохота морских бродяг теперь не услышишь, он исчез, как и амазонки или созидательные анахронисты, — ну, ортианцы, уважающие себя, считают, что от него мало толку. В море странное поведение переносится хуже, чем на суше. Кроме того, чтобы построить корабль, требуется значительный капитал, не говоря уж о целом флоте. Викинги не придерживаются никакой определенной религии, или социальной идеологии, или еще чего, что есть у нас. Они в большинстве своем скопище тупоголовых норвежцев, которые решили, что для них больше свободы и жизненного пространства, а возможно, и дохода на воде, а не на суше. Я уверен, тебе они понравятся. И там ты будешь в большей безопасности, чем в любом месте на Станции Аполло.

Ивон застонала.

— Такой длинной речью, Энди, ты заслужил победу.

Спустя день после разговора Скипа с Кео появились новости.

— Это меняет весь замысел, — сказал вождь Туасов. — Послоняйся тут поблизости некоторое время. Возможно, мне удастся устроить тебе интервью с доктором Кантер.

Она стала их целью, особенно после того, как была описана общая концепция ее идеи. Она непосредственно была связана с гипотезой Скипа, что убедило его в том, что он был прав. Тем не менее те, кто могли дать ему безупречные рекомендации, находились на расстоянии километров — думал его метафорически перекошенный ум — слишком далеко для короткого разговора по видеофону. Какая срочность может быть у безденежного двадцатидвухлетнего бродяги?

— Терпение, сынок, — советовал Кео. — Я обзвонил почти полмира в обоих направлениях от твоего имени. Не раскрывая твоей идеи полностью. Ты заслужил право сам сообщить об этом, и, кроме того, ты сделаешь это более убедительно, чем смогу сделать это я. Я только говорю, что тебя стоит выслушать по делу, касающемуся Сигманианца. Знаешь, сколько у меня есть подходов к разным учреждениям. Мое имя хорошо известно среди сотен научных и технических руководителей, и это дает мне некоторое преимущество. У нас неплохие шансы. Итак, как говорят японцы, собираясь сделать харакири: «потерпи».

И Скип терпел первую нескончаемую неделю, в основном выпросив временную работу «бери там, бросай сюда», от которой каждый вечер он засыпал, как убитый. Следующие несколько дней, которые не принесли ничего, кроме смены декораций, были еще более трудными. Когда наконец объявили, что Ивон Кантер изолирована после попытки убить ее, он всю ночь метался на своей койке. На следующее утро с покрасневшими глазами и всклокоченными волосами он прорвался через все чиновничьи заслоны к Кео.

Начальник был в здании штаба. Сложные устройства связи и вычислительной техники стояли совершенно неуместно у простой покрытой пластиком стены и окна с видом на горы. Легкий ветерок ворвался через окно, неся запахи хвои и шум работающих механизмов. Кео оторвался от стола.

— Привет, — сказал он, — Ты рановато. Садись.

Скип плюхнулся на стул.

— Вы слышали, сэр? — выдавил он из себя.

— Ага. Сразу после происшествия. Знаешь, теперь они попридержат информацию пока шумиха не стихнет. Но мои щупальца добрались до полицейской лаборатории в Денвере.

— И вы мне ничего об этом не сказали? — У Скипа даже не было сил почувствовать себя возмущенным. — Ну, это закрывает нам прямой путь. Не могли бы вы указать мне новое направление?

— Наоборот, — сказал Кео, — тебе нужно это считать удачей.