Когда Мира засучила рукава и вместе с другими отправилась работать в лесные теплицы, — единственный источник пропитания, который равнинники не смогли отобрать у зеленых людей — сестры с ужасом на нее смотрели, всякий раз напоминая, что она сестра молодого князя, а не простая дриада. Но Миру это мало волновало. Она не помнила жизни до войны. И она привыкла к скромности, привыкла сражаться за жизнь, привыкла подстраиваться. Привыкла ограничивать себя.

Сестры же…

Мира до сих пор помнила, как девушки устроили скандал, когда однажды утром им на завтрак к лепешкам не подали меда. Никакие объяснения их не устроили. Как не устроило отсутствие лепешек на завтрак через несколько месяцев. Как и то, что в какой-то момент все в священном лесу перешли на одноразовое питание, а по домам стали собирать все ценное, чтобы купить у соседних вражеских Грифоньих гор хоть немного зерна.

Но никто тогда не знал, что ситуация может быть гораздо хуже…

Все стало по-настоящему плохо, когда умер князь. Голод и лишения могли выбить дриад из колеи, но народ лесов воспринимал это как неизбежность, как палящую жару, как холодные зимы, как град и суровый ветер. Но без князя Дрирр был вырванным с корнем деревом.

Весь последний год победители решали судьбы побежденных, то приходя к соглашению, то едва не начиная враждовать друг с другом. Дрирр же жил в постоянном ожидании окончательного решения. А пока дядя и вдовствующая княгиня-мать пытались собрать то, что осталось от княжества, надеясь однажды передать возрожденные земли Лексею. И Мира кожей чувствовала, как они бояться, что победители вынудят их отдать Лекса в качестве гарантии подчинения.

И теперь, когда разменной картой становился не юный князь, Мира была готова пританцовывать. Была готова сделать все, чтобы не изменить эту ситуацию. Была готова запихнуть одну из сестер в мешок и в таком виде отправить врагам. Не по-сестрински, но честно.

— Девочки будут рыдать, когда узнают, дядя, — со вздохом признала дриада.

— Им сложно понять ситуацию, детка, — сказал дядя.

— Да…

Почему-то до сестер не доходило, что их единственный брат гораздо важнее всех княжеских дочерей вместе взятых.

— И? Кто и кого выбрал? — спросила Мира дядю, решив не тянуть с дурными вестями.

— Ориверы не претендуют, — начал родич, и девушка понимающе кивнула. Королевство Ольгастр всегда было самой внушительной силой на континенте. Им не нужна заложница, чтобы держать в узде и без того едва живое мелкое княжество. Король ориверов прекрасно знал, что в ближайшую сотню лет никто из проигравших не поднимет голову, а для знати королевства Ольгастр девушки с зеленоватой кожей — весьма сомнительное приобретение. — Так что… леверки и грифоны.

Мира кивнула и ободряюще улыбнулась дяде. Теперь было ясно, почему родич решил обсудить этот вопрос с ней, а не собрал всю семью.

— Дядя, я понимаю, — спокойно произнесла Мира. — Ты прав. К грифонам лучше отправиться мне, а не кому-то из девочек. Пусть мы проигравшая сторона, но даже в такой ситуации лучше принимать все достойно маленького, но гордого княжества Дрирр.

Дядя чуть нахмурился и выжидающе на нее посмотрел, но Мира сидела в кресле прямо и смотрела на родственника серьезно и уверенно.

На миг Кивэй даже подивился, как в считанные минуты изменилась его разумная и спокойная Мирочка, всегда вызывавшая у него улыбку. Девушка ожила, как цветы после дождя. Ее полуулыбка и довольный взгляд заслоняли простоту не раз штопанного платья из выцветшей ткани.