– Не юродствуй. Когда человек приходит, вернее, вспоминает о следователе, значит, ему что-то понадобилось, – строго посмотрел на нее Борис Всеволодович.

– Как же вы доверяете женщинам при таком отношении? Вы так всех будете подозревать в предвзятости к вам и никому и не поверите.

– Кому надо я уже поверил много лет назад, когда еще только учился на следователя, и больше экспериментировать не буду, – твердо ответил Борис Всеволодович, и Настя еле сдержалась, чтобы не вскочить и не закричать: «Браво!» Как делали у них в театре, реагируя на сильную сторону искусства.

– Вот вам хлеб белый, черный и первое. Сегодня это средиземноморский овощной суп, – принесла им первое официантка.

– Спасибо. А я вас сейчас еще больше зауважала, – посмотрела на следователя Анастасия, – я очень люблю серьезных мужчин.

– Хватит, Лазарева, ходить, словно лиса вокруг курятника. Говори, что надо, – серьезно и основательно приступил к еде Борис Всеволодович.

Настя рассказала ему всю историю, которую поведала ей Зоя Федоровна. Воцарилось молчание, Настя ждала, когда он откликнется на ее повествование, а следователь явно что-то обдумывал.

Официантка за это время успела принести второе блюдо, представляющее собой по куску горячей, ароматной пиццы с грибами и по стакану апельсинового сока.

– Ну? – не выдержала Настя.

– Не нукай, я не лошадь, – с аппетитом вонзил в кусок пиццы зубы следователь.

– Вы сюда что, есть пришли? – гневно воскликнула Настя, у которой мгновенно пропал весь аппетит.

– Я? Да! Обычно в ресторан на бизнес-ланч я хожу кушать, а ты мне жужжишь в ухо так назойливо и портишь аппетит, – кивнул он.

Настя обиженно похлопала ресницами, и Борис Всеволодович, смилостивившись над ней, отодвинул пиццу в сторону, а придвинул к себе пепельницу и закурил.

– О каком именно из преступлений из твоего рассказа ты хотела услышать от меня комментарии? – спросил он.

– А там их несколько? – удивилась Анастасия.

– Я так понимаю, что оперативное прошлое твоего Петра лучше не тревожить вовсе… Сам он ошибся или по предварительной просьбе своего учителя, так и этак нехорошо для него. Эвтаназию в нашей стране даже из самых лучших побуждений не узаконили, и не сделают этого никогда в ближайшем будущем, по моему разумению. Итак, ухода в больнице никакого, а уж если разрешить нашим медикам убивать их из сочувствия… – небрежно смахнул пепел следователь.

– Но…

– Никаких «но». Тема закрыта, он понес наказание и не вороши старое. Ты ему хочешь помочь, я понимаю, но можно только навредить.

– Куда уж хуже? – не согласилась со следователем Анастасия, но он явно ее игнорировал.

– А вот то, что бабушку два раз чуть не угробили… причем оба раза было не покушение явное, а несчастный случай.

– Вот! Вы тоже заметили, что это странно?! А вот участковый говорит – ерунда! Мол, «закон парных случаев», а остальное сама надумала, – возбужденно проговорила Настя.

– И такой вариант со счетов скидывать тоже не стоит… – задумался Борис. – Я одного не понимаю. Тебе-то, Лазарева, зачем во все это влезать надо? Какой резон? Что тебе до какой-то Зои Федоровны? Она тебе кто? Тебе своих не разрешенных проблем не хватает?

– И это говорите вы, человек, призванный предотвращать преступления?! – возмутилась Анастасия. – Достаточно того, что я узнала о беде, грозящей не важно какому человеку.