Впервые увидев Николаса Аллена при ярком свете, я удивилась. Это был мужчина ростом метр восемьдесят, примерно пятидесяти лет от роду, обладавший манерами безупречного джентльмена. Его костюм изрядно пострадал во время заварухи, из которой мы только что выбрались, но дорогой галстук и крахмальная рубашка отчасти сохранили изначальный лоск. Когда Фигейрас распорядился позвать полковника, тот вышел из припаркованной на краю площади машины и приблизился к нам, неся в руке кожаный чемоданчик. Едва успев поздороваться, он взял стул и уселся рядом со мной.

– Вы не представляете себе, сеньора Альварес, как я счастлив, что успел вовремя, – произнес он, облегченно вздыхая и сжимая мои руки в своих.

– Мы… знакомы?

Брови на загорелом лице полковника поползли вверх, словно он пытался изобразить блаженный восторг. Однако американец в этом не преуспел – с близкого расстояния стал заметен уродливый шрам, рассекавший его лоб от бровей и терявшийся под густой шевелюрой, уже тронутой сединой.

– Я вас знаю заочно, – ответил он. – Мы коллеги с вашим мужем. Вместе работали над несколькими правительственными заданиями еще до вашего с ним знакомства. А потом… скажем так, я не терял вас из виду.

Это признание застигло меня врасплох. Мартин никогда не упоминал об этом человеке. На какой‑то момент я начала прикидывать, не сказать ли ему, что «монах» назвал имя Мартина, прежде чем полковник спугнул его выстрелами, но предпочла сперва послушать, что скажет мне он сам.

– Я должен задать вам несколько вопросов, – заявил американец. – И если позволите, я бы предпочел, чтобы мы вели этот разговор без свидетелей.

Аллен произнес эту тираду, следя краем глаза за инспектором Фигейрасом, успевшим к этому времени удалиться от нас на пару метров. Я пожала плечами:

– Как угодно.

– Тогда будет лучше, если вы сами попросите, – улыбнулся он.

Секунду поколебавшись, я уступила своему любопытству. Я поднялась со стула и с несчастным видом попросила инспектора дать нам возможность побеседовать наедине. Было видно, что своими словами я лишний раз подсыпала соли на раны полицейского, но он кивнул, сделав вид, что ему все это совершенно безразлично, и поднес к уху мобильник.

– Спасибо, – шепнул полковник.

Мы укрылись от дождя в кафе «Кинтана», где еще восстанавливали порядок после отключения электричества. За стойкой оглушительно гудела кофеварка. Кафе скоро закрывалось, но единственный официант еще хлопотал, чтобы все подготовить к следующему дню. Прикинув, что немного времени у нас есть, мы устроились за столиком в глубине заведения.

– Хулия… – его манера разговора походила на зондирование почвы, – мне известно, что вы познакомились с Мартином в двухтысячном году, когда он паломником проходил по Пути святого Иакова. Мне также известно, что он все бросил ради вас. Свою работу. Родителей. Вы поженились близ Лондона и…

– Подождите минутку, – прервала я его. – Вы собираетесь говорить со мной о Мартине после всего случившегося?

– Именно так. Я здесь из‑за него. И этот человек, от которого я вас спас, тоже.

– Что вы хотите этим сказать?

– Прошу вас, позвольте задавать вопросы мне.

Я с удивлением согласилась. Нам принесли две чашки кофе.

– Скажите, – продолжал он, – как давно вы не виделись с мужем?

– Примерно около месяца.

– Целый месяц? Так долго?

– По‑моему, это вас не должно касаться, – недовольно пробурчала я.

– Да‑да, конечно. Я понимаю.

Чтобы не показаться слишком невежливой, я добавила:

– Последний раз, когда мы говорили, он был в горах Турции, где собирал данные для научного исследования о климатических изменениях.