Все произошло в мгновение ока.

«Монах» резко развернулся, освобождаясь от накидки, и бросился на пол между скамейками справа. Под туникой, как я и предполагала, у него обнаружился эластичный спортивный комбинезон, а в руках он держал нечто непонятное.

Но если его реакция меня удивила, то не меньшее впечатление произвела бесшумная серия вспышек, взрывающихся на спинках скамеек и поднявших целую тучу щепок прямо за спиной юноши.

– Хулия Альварес?

Тот же голос, который приказал нам поднять руки, произносил сейчас мое имя. Дикция у этого человека была явно лучше, чем у «монаха». Я услышала эти слова позади себя, но была настолько поражена тем, что мне показалось выстрелами, что не сразу задалась вопросом, почему это сегодня все кому ни лень знают мое имя.

– Всем лечь на пол!

О господи!

Я опять рухнула на каменные плиты нефа. Мне удалось отползти в сторону к единственной исповедальне, притулившейся у стены. Три или четыре грохочущих залпа, сопровождаемые яркими вспышками, разнеслись по собору. Но на этот раз стрелял юноша с татуировкой! Он тоже был вооружен!

На несколько секунд время остановилось.

В соборе воцарилась мертвая тишина. От охватившего меня ужаса я скорчилась, как перепуганный ребенок, сердце было готово выпрыгнуть у меня из груди, я не осмеливалась даже вздохнуть. Хотелось плакать, но страх – глубинный, парализующий, какого никогда прежде мне не доводилось испытывать – змеей свернулся в горле, не позволяя вырваться рыданиям. Что здесь происходит? Что творят эти два незнакомца, стреляя друг в друга посреди храма, заполненного… Боже мой, заполненного бесценными произведениями искусства!

Я попыталась сориентироваться по сводам, чтобы найти выход, но, взглянув наверх, увидела это. Нечто не поддающееся описанию. Прямо в центре собора, вытянувшись на всю длину нефа на уровне основания свода с изображением Ока Господня, на высоте примерно двадцати метров, вуалью колыхалась какая‑то прозрачная эфирная субстанция, рассыпая во все стороны снопы оранжевого света. Ничего подобного я до этого не видела. Никогда в жизни. Это марево напоминало грозовую тучу, нависшую над гробницей самого апостола.

«Мартину бы это понравилось», – подумала я.

Но мой инстинкт самосохранения тотчас же отмел эту мысль и вновь сконцентрировался на поисках выхода.

Я собиралась покинуть свое убежище и доползти до каменной колонны, которая казалась мне более надежной защитой, но внезапно гигантская ладонь опустилась на мою спину, прижав меня носом к полу.

– Сеньора Альварес… не вздумайте шевелиться! – произнес голос человека, впечатавшего мои ребра в каменные плиты.

Я окаменела.

– Меня зовут Николас Аллен. Я полковник армии Соединенных Штатов и прибыл, чтобы спасти вас.

Спасти меня? Я не ослышалась?

Вдруг я осознала, что этот Аллен все приказы отдавал на английском. На отличном английском с едва заметным южным акцентом. Как акцент Мартина.

«Мартин!..»

Но прежде чем я успела потребовать объяснений, новый град пуль прошил верхнюю часть исповедальни и расплющился о стены.

– У этого ублюдка автомат, – посетовал шепотом полковник. – Нам нужно выбираться отсюда. И немедленно.

6

Худое лицо Антонио Фигейраса побледнело.

– Это что, выстрелы? – (Никто не стал отрицать очевидное.) – Это выстрелы, твою мать!

Шестеро полицейских и двое жандармов, стоящих рядом, растерянно переглянулись, будто у них в голове не укладывалось, что эти гулкие резкие хлопки могут исходить из дула огнестрельного оружия.