Я бегу в гостиную и проверяю телефон. Так и есть: два пропущенных от Анны Викторовны. И ещё один от папы. Я так крепко спала, что ничего не слышала. Как неудобно то!

– Беги перезванивай, – видит моё замешательство Богдан.

– Я быстро!

Но если с Анной Викторовной я разговариваю всего несколько минут, то папа, как обычно, начинает давить меня нравоучениями. Жалуется на то, что я третий день его не навещаю, снова про учёбу речь заводит. Не хочу ссориться. Поддакиваю ему, особо не вслушиваясь в то, что папа говорит.

– И завтра постарайся обойтись без фокусов. На тебя будут уважаемые люди смотреть, веди себя сдержанно.

Ну вот к чему он это говорит? Я же не сумасшедшая, чтобы закатывать сцены на глазах у друзей и коллег Аркадия Мельникова. Я умею вести себя нормально. Папа зря мне не доверяет.

Жгучая обида раздирает внутренности, но я не возражаю отцу. Понимаю, что это бесполезно. Он… его не исправить. Кто то из нас должен быть умнее.

– Хорошо, спасибо за наставления. Из больницы тебя заберёт водитель Аркадия.

– А ты почему не можешь приехать?

– Я буду немного занята, пап, – даже смешно от его вопроса. – Понимаешь, я замуж выхожу.

– Ты уже замужем.

– И что?

– Извини, милая. Мне Аркадий звонит. Потом договорим.

Я кладу трубку и поднимаю взгляд на вошедшего в комнату Богдана. Он садится рядом со мной на кровать, обнимает за плечи.

– Это по твоей просьбе Аркадий звонит папе? – догадываюсь я.

– Да. Он должен знать об Асманове. И о похищении, – Богдан ласково касается моего лица. Я отшатываюсь.

– Но зачем? Я не хочу его волновать! Он не должен ничего знать, он ещё от избиения не отошёл! Отмени всё!

– Твой отец виноват в том, что с тобой случилось.

– Но он же расстроится….

– Пусть. Ему будет полезно, – припечатывает меня словами Богдан.

– Что полезно? Волноваться?

– Полезно задуматься о том, какую ношу он взвалил на свою дочь. Сначала заставляет выйти замуж за незнакомого человека, потом давит на тебя, принуждает быть вежливой и благодарной, а любые твои желания игнорирует или критикует. Как с поступлением, например. Но что сделал твой отец? Почему ты должна отвечать за его грехи?

– Так получилось… – растерянно шепчу я.

– Да, так получилось. И не факт, что весть о твоём похищении заставит его о чём то задуматься. Но и молча наблюдать, как ты мучаешься, я тоже не могу.

– Я не страдаю…

– Конечно. Я же слепой и ничего не вижу, – Богдан, качнув головой, снова берёт меня за руку. – Твой отец должен знать, насколько ты смелая, хитрая и сообразительная. Ты больше не ребёнок, которому нужно читать нравоучения. Родиону пора смириться с тем, что ты повзрослела и в его советах больше не нуждаешься.

– Кажется, это не Аркадию нужно с папой разговаривать, а тебе, – хмыкаю я.

– А кто сказал, что я с ним не поговорю? Вот завтра и побеседую с дорогим тестем. Мне же свадебный макияж и причёску делать не надо.

– Везёт, – я нежно целую его в губы, вдыхаю любимый терпкий аромат. Богдан прав: отец должен знать правду.

– Мне уже не терпится увидеть твоё платье.

– А мне не терпится побывать на собственной свадьбе. Кстати, где она будет проходить?

Я на взводе с самого утра. Богдан уезжает в больницу, чтобы поговорить с моим отцом. Переживаю, как пройдёт их встреча. Надеюсь, они не повздорят. Каким бы тяжёлым человеком не был мой папа, я всё равно его безумно люблю.

В десять часов я впускаю Наталью с Лесей. Усаживаюсь на стул, девчонки кружат вокруг меня, болтают о чём то отвлечённом, сериалы модные обсуждают.