— Хватит с меня одного ребенка от тебя! Сына родила. Твоего! Ты даже не спросил, не писал мне. А я чуть не сдохла, когда рожала.

— Сын? Мой? — Левон оторопел.

— Да, он твой. Егорушка. Ему уже четвертый месяц пошел. Похож на тебя. Но отцом он назовет не тебя. Я — замужем, — отступила от Левона на шаг. И добавила: — Муж не знает, что сын — не от него. Я вышла за него сразу, как только поняла, что беременна. Он — ветврач. Якут. Добрый человек. Малыша любит. Очень заботится о нас с Егором. И я довольна. Хотя поначалу хотела руки на себя наложить. Но все к лучшему уладилось. И ты не мешай нам. Не ищи со мною встреч. Прошлое забыто. Я — жена и мать. И если ты не желаешь зла своему сыну, не мешай нам, — попросила тихо.

— Я хочу увидеть Егорку.

— Не надо. Ни к чему тебе. У него есть отец. — Софка резко повернулась и торопливо пошла по ухабистой, размытой дождями дороге.

Его женщина… Чужая жена… Она больше не искала и не хотела встреч с ним. Она не упрекала, не, звала. Став матерью, она выжила для сына, приняв единственно разумное решение ради новой жизни. Она всячески избегала встреч с Левоном. И не показала ему сына.

Левона как-то сразу откинуло от девок. Они оказывается, могут подарить не только блаженство, но и муки. Да еще какие! С бессонными ночами, с тяжелыми раздумьями, переворачивающими всю душу наизнанку.

Левон вернулся в Родники весной. Возмужавший, выросший, он вошел в дом под вечер, зная что ею не ждут. Ведь о своем приезде никого не предупреждал.

Отец лежал в постели. Он болел уже давно и не смог встать навстречу сыну.

Вернулся! Слава Богу! Думал, не дождусь тебя. Но доскрипел. Хотя уже и недолго мне осталось мучиться.

- Как же ты жил? Один? — огляделся Левон изумленно, заметив безукоризненный порядок в доме. Чистое белье и постель отца.

- Живу один. Ну, а в доме помогают управляться. Добрые люди еще не перевелись. Содержат. Кормят меня. Не дают умереть.

Левон вглядывался в исхудалое морщинистое лицо. Как состарился отец за годы разлуки, как изменился!

- Не горюй, сынок! Ничто в жизни не вечно Всем когда-то надо уходить. Но не бесследно! Слышишь. Взамен себя детей оставь! Иначе пусто жил! Да вот еще, пока я не забыл, прошу тебя, сынок уважь меня, старого, не брось кладбище, стань его хозяином. Нынче плату прибавили. Считай, вдвое больше меня получать будешь. Не отдай наши могилы в чужие руки. Вдруг что со мной стрясется помни, это была последняя просьба к тебе

Левон умолял отца не привязывать его к погосту. Но старик обиделся, отвернулся, оборвал разговор. И Левону поневоле пришлось согласиться.

Директором кладбища его назначили на третий день после приезда.

Вначале парень никак не мог смириться с ненавистной должностью и редко бывал на кладбище. Оно навевало на него тоску и страх, привитый с детства страшными сказками. Он не любил людей, подолгу скорбящих у могил. Он смотрел на кладбище со смешанным чувством страха и отвращения. Его раздражали венки с бумажными цветами, пышные памятники, появившиеся на могилах в последние годы. Злили надписи и посвящения, похожие на запоздалые заклинания, ограды из витого чугуна.

Левон незаметно для себя ступил за ворота кладбища. Решил навестить могилы братьев и матери. У знакомой ограды остановился на миг. Глазам не поверилось, как буйно разрослась здесь сирень за время его отсутствия.

Левон открыл калитку, поклонился праху родных, присел на скамейку. И вдруг услышал голос матери: «С приездом, сынок!»

Левон огляделся по сторонам. Никого вокруг. Ни одной души поблизости. Волосы на голове встали дыбом.

«Что это мне мерещится? С чего бы такое показалось? Ведь и не выпил. Выспаться успел», — ощупывал себя парень, проверяя — уж не спит ли он? Ущипнул себя за руку.