«Здравствуй, мама», — понял сердцем. И отступил страх. Вспомнились годы одиночества, прожитые без нее в опустевшем доме. И чувство вины перед нею, единственной, захлестнуло Левона. Слезы брызнули внезапно, как когда-то в детстве..

«Ты пришла ко мне. Значит, простила. Спасибо тебе. Как я ряд, что ты со мной. А отец говорил, будто умершие не возвращаются к живым и навсегда забывают всех земных. А ты помнишь меня…»

Левон заметил, как при полном безветрии затрепетали на могиле матери синие незабудки. Но ему не было страшно. Полный покой овладел им. Он впервые в жизни отдыхал по-настоящему.

Две ветки сирени легли на плечи, словно обняли родными руками.

«Мама, прости меня, — шептал, а может, думал он, — У тебя уже есть внук. Мой сын. Но я его не видел. И, может, не увижу никогда. Я сделал ошибку. Оказывается, не всякую исправить можно. За каждую, быть может, накажет судьба…»

Он просидел у могилы до сумерек. И только сегодня понял, почему так неохотно уходил отсюда отец.

Левон решил навещать могилы как можно чаще.

Когда вернулся домой, отец, едва глянув, сказал одобрительно:

— У наших был, на могилах. Обок живем. Авось поумнеешь…

— С тобою когда-нибудь здоровалась мама? После смерти…

— Случалось. Особо когда я переживал о чем-то. Раньше, с живой, посоветоваться мог. Когда умерла, не с кем стало. А потом, на могиле, понял: не совсем один на свете живу… Оттого и говорю тебе: не отдавай погост в чужие руки.

С тех пор Левона будто подменили. О кладбище заботиться стал. Навел порядок. Обнес его забором. Составил план, даже журнал завел. Заставил поселковых привести в порядок могилы родственников. Подправить завалившиеся ограды, осыпавшиеся или осевшие могилы, подновить кресты и тумбочки, памятники, скамейки. Велел убрать мусор от могил.

Сам провел дорожки. Обсадил цветами и саженцами аллеи. Вывез мусор с территории.

Кладбище было разделено на несколько квадратов. На главной его аллее — в центре — были похоронены воины, погибшие при освобождении Родников от немцев. Был участок старых захоронений, с которых началось само кладбище.

Были и особые участки. Самые зеленые и тенистые, где лежали родственники начальства поселка. Они не хотели смешиваться со всеми прочими даже на том свете.

Левон шел по аллеям своих владений и вспоминал, каким маленьким было кладбище, когда его семья переехала в Родники. Огромным оно показалось только матери. Ведь всяк измеряет погост не числом могил, а тяжестью потери, глубиной горя. А его попробуй измерь…

Со временем для Левона кладбище стало вроде города: со своими улицами, тупиками, кварталами, имеющими свою историю. В этом замысловатом сплетении разобраться мог лишь истинный хозяин кладбища. И Левон стал таким.

Не сразу привык ко всем тонкостям своей должности. Постигал их на ходу. А потом умело пользовался.

Так, вскоре понял он, почему местная знать не любила хоронить своих родственников в центре кладбища, рядом с могилами героев-освободителей. Ведь в сравнении со скромными тумбами, украшенными единственной звездой, не поставишь мраморный памятник с высеченным барельефом. Он будет слишком заметен и станет невыгодно отличаться от военных могил. А милиция и прокуратура, да и местные кляузники не преминут поинтересоваться, кто воздвиг памятник из черного мрамора.

Потому избрала местная знать удаленное от глаз крыло кладбища, скрывавшееся в зелени лип, берез, тополей и сирени. Там каждый покойник похоронен в дубовом гробу, обитом бархатом. Всяк мертвец здесь был одет так, словно на том свете его царский трон ожидал. Старухи — в кружевах и кольцах, будто под венец собрались.