— Спасибо, дядечка.

— Сколько ж лет тебе, племянница?

— Семнадцать. Восемнадцатый пошел.

— О! Уже совсем взрослая! Скоро замуж выйдешь? Парень у тебя есть?

Дуся покраснела:

— Какой парень? Откуда им в нашей глуши взяться? Все молодые в города разъехались. В деревне нашей одни старики да бабы. На все наше бабье стадо — пятеро дедов. И один пастух — Ленечка-дурачок. За кого замуж выходить? Не моя это судьба.

— Теперь тебе тоже в город уехать можно. Чего в деревне киснуть?

— А что мне в городе делать? В уборщицы разве? Так и там — без меня полно желающих. А в деревне у нас свой дом, хозяйство. Кто такое кинет? Ить своим горбом наживали. Жаль.

— Учиться не думаешь?

— Зачем? Корову доить давно могу. В огороде и дома умею справляться. Чему учиться мне? Грамота в деревне — дело лишнее. Только годы на нее изводить. Моя мама без нее прожила. И мне — ни к чему. Четыре класса в деревне закончила, и будет. Потом работала. Вместе с бабами.

— Неужели никого не любила? — удивился Левон.

— Как же без того? Мать, деда, всех деревенских…

— Я о другом, — перебил Левон.

— Вы все про это? Нет, дядечка! Рано мне, видать. А теперь и вовсе не могу ни на кого смотреть, покуда год не пройдет от смерти мамани.

— А не боишься в старых девах остаться? — спросил прищурясь.

— Я и так перестарком буду через год. Да и кому нужна деревенская? Нынче на других смотрят, — вздохнула с грустью девушка.

— А можно мне в гости к тебе приходить иногда?

— Зачем? — испугалась она не на шутку.

— Как к знакомой. Может, помочь чем-нибудь смогу. В доме, наверно, давно нужны мужские руки? Да и тебе одной поначалу страшновато будет. Тут же отвлечешься. Легче станет горе пережить, — уговаривал Левон, радуясь, что старый Осип задерживается на могиле.

— Да я сама справляюсь со всем. Когда что нужно — старики подсобляют. Крышу вот недавно перекрыли. Рубероидом. Раньше под соломой стоял дом. Теперь нигде не протекает. Побелила весь. И полы перебрали деды. Не скрипят нынче. Все хотела маманя покрасить их, чтоб как в городе. Да болезнь помешала. Теперь уж ни к чему.

— Когда домой вернешься?

— Завтра. После похорон. Хозяйство нельзя на соседей долго оставлять.

— Значит, не хочешь меня в гости ждать? — посмотрел в глаза пытливо.

Дуся зарделась. Глянула в глаза Левона с любопытством. Ответила тихо:

— Смеетесь? Зачем вам деревенские? Мы ж не духами — землей да навозом пропахли. К таким городские не ходят в гости.

— А я — приду! — ответил он твердо. И спросил: — Как найти тебя в Заречье?

— Да проще пареной репы! Наш дом возле леса, особняком стоит. Один. Никого рядом. Большой сад вокруг. А на воротах — звезда. В память об отце, — рассказывала девушка охотно, торопливо — заметила приближающегося деда.

— Готова могила. Сухая. Прямо под бок к матери угадали мужики. Кажись, все справили. Теперь и домой можно. До завтра.

— Справку дайте, дедушка. О смерти. Человеку она нужна, — напомнила Дуся. И, передав бумажку, посмотрела в лицо Левона долгим взглядом.

— Хорошая девушка. Только молода очень, — встретил Иосиф сына. Старик наблюдал за ними из окна.

А на следующий день привезли Осип с Дусей покойную.

Жалкая горсть соседей-стариков шла за гробом. Девушка держалась за руку деда. Бледная, опухшая от слез, она еле переставляла ноги. Смотрела на мать.