Пока Устинов вновь заверял Людмилу, что ничего страшного не стряслось, я поёжилась и допила кофе залпом, хотя раньше потягивала небольшими глотками, желая продлить блаженство. Значит, таксистке привиделся мой новогодний сон. Но раньше и наяву. Безумие? Ещё какое!

  Можно идти спать? – с надеждой спросила Людмила.

  Разумеется,   Устинов отечески похлопал девушку по руке. – Постарайтесь хорошо отдохнуть. А вы, милая барышня, не торопитесь,   обратился маг ко мне, заметив, что я приготовилась встать из за стола. – Нужно многое обсудить. Предлагаю остаться здесь. Людмиле мы не помешаем. Она нам тем более. Будет преспокойно спать в соседней комнате до вечера. Сном младенца. Пейте кофе, не стесняйтесь.

Я перевела взгляд на пустую чашку. Ну, конечно. Её вновь украшала сливочная пенная шапка. И когда успел наколдовать? Вот бы так научиться. Столько времени экономила бы по утрам. Впрочем, спросонья его всё равно никогда не хватает…

  Простите за вмешательство,   пробормотала я, извиняясь за недавнюю реплику. Щеки порозовели. Но не от стыда. Ненавижу просить прощения. Глупо, но мне в детстве будто кто то в голову вложил, что сие есть проявление слабости.

  Ничего,   маг попробовал свой кофе, приятно пахнущий корицей. – Но на будущее будет вам урок. Едва начинается особый  разговор, для собеседника во всем мире существуем только я и он. Чужие голоса дезориентируют, а иногда всерьез выбивают из колеи. Итак, Яна,   маг прищурился, подарил кошачью улыбку, на правой щеке появилась ямочка. – Можете задавать вопросы.

Я только этого и ждала, изнывая от любопытства.

  Почему таксистка увидела мой сон раньше меня? – спросила я, пронзая ложкой взбитые сливки.

  Людмила восприимчива к магии,   Алексей Данилович потер переносицу. – Чувствительность (именно чувствительность, а не способности) к сверхъестественному некоторые люди получают при рождении. Как другие вокальные данные, абсолютный слух, способность рисовать или выплескивать мысли на бумагу. Они могут замечать то, что никогда не уловят остальные. Одним словом, Людина осведомленность естественна. Меня больше беспокоят её слова об увеличении скорости форда перед столкновением. Водитель попытается убить себя. Себя и пассажирку.

  Попытается?

  Именно,   зеленые глаза впились в моё лицо. – Глеб проверял – по своим каналам – подобных аварий на данном перекрестке никогда не было. Значит, вам показывают  будущее.

  Которое нужно предотвратить? – по спине пробежали мурашки.

  Да,   взгляд мага стал мрачным, ледяным. На миг. Секунду спустя теплые искорки вернулись. – Это как раз тот случай, когда может погибнуть важный для равновесия человек. Слишком много совпадений набирается. Включая Ваню Ларинцева.

  Кстати, об этом молодом человеке,   я уперла локти в стол и положила подбородок на сплетенные пальцы. – Вы обещали рассказать подробности.

  К этому и веду. Слушайте.

Удивительно, как изменился голос чародея, едва он заговорил о семье Ивана. Появились нотки искреннего тепла и неподдельного уважения. Особенно, когда речь зашла о покойном деде Ивана – Петре Тимофеевиче Ларинцеве.

  Петр был моим другом,   зеленые глаза Алексея Даниловича увлажнились. Маг быстро взял в себя в руки, но я поняла, как много значил для него Ларинцев старший и всё, что с ним связано. – Мы шли рука об руку много лет. Сначала занимались общим делом. А потом… потом просто дружили, помогая друг другу в трудные времена.

  Что за дело? – спросила я, уверенная, что мне этого не расскажут.