Ненавижу!   повторила я, обращаясь к Устинову, который не мог меня слышать.

Он тщательно хранил свои секреты. Скрепя сердце, я могла признать за ним право помалкивать, даже если недомолвки касались меня. Но ложь об Антоне разбила любые вероятности, что мы с чародеем когда нибудь сможет сотрудничать. Лежа на полу и кусая губы от боли, я смогла понять мотивы Али Дементьевой, вознамерившейся мстить Алексею Даниловичу. Да, он не хуже Вольдемара Литвинова. Но и не лучше!

  Я все равно перееду!   сказал кто то моим голосом. Звенящим от раздражения.

Ближайшее зеркало показывало меня. В день, когда я покинула родное «гнездо», чтобы съехаться с Антоном. Сурово сведя брови, я запихивала одежду в чемодан и отмахивалась от причитающей родительницы. Я и забыла, что Ярик не единственный, кто переезжал с боем. Маман долго не могла смириться, что я «сбегаю» к оборванцу программисту.

Волна горечи накатила и обдала острыми, как иглы, брызгами. Вонзила их в израненную плоть. Надо мной явно издевались, напоминая о человеке, исчезнувшему из моей жизни навсегда, стертому из нее ластиком несправедливости.

  Хватит!   заорала я, вскакивая.   Остановите!

Сработало. Картина замерла. Я в зеркале осталась стоять с синим свитеров в руках.

Я шагнула ближе, внимательно вглядываясь в собственное лицо. Какая юная, наивная. Верящая в хэппи энд.

  Покажи Литвинова!   приказала я.   Нашу первую встречу!

Зеркало откликнулось, но вновь подгадило. На меня взглянул черный маг. Не через стекло магазина, а в зале ожидания аэропорта. Всё тот же прощупывающий взгляд   с Антона на меня. И снова на Антона   парня, в котором не было ни капли магии.

В голове коротнуло. Кулаки ударили по стеклу.

  Я сказала: покажи первую встречу! Сейчас же!

Кто то невидимый негодующе фыркнул, но подчинился. Пальцы разжались и свободно легли на гладкую поверхность. Поехали вниз. Я уменьшалась в размере, словно Алиса из знаменитой сказки. Преобразился и Литвинов. Исчезли пальто и щегольская шляпа, лицо посерело, щеки ввалились. Теперь он стоял за стеклом магазина и смотрел мимо меня. На кого то другого. Другую. Белокурую девочку с мишкой в одной руке и куклой во второй. Плюшевый медведь «объяснял» фарфоровой подруге, как опасно уходить одному со двора, но та не слушала. Отворачивалась. Но разве игрушки так умеют?

Я наклонила голову, приглядываясь к троице, заинтересовавшей темного мага. Девочка расплывалась, была не в фокусе. Мишка выглядел четче, но «камеру» явно навели на светловолосую куклу. Она почувствовала мой взгляд, васильковые глаза заглянули в душу. Губы шевельнулись чуть заметно, но я смогла прочесть два слова «Помоги мне ».

  Дурацкая кукла! Плохая! Плохая!

Девочка закатила истерику, устав от «непослушания» игрушки. Из примерочной выскочила её мать в магазинном платье, она что то кричала, но я не могла разобрать смысла фраз, будто они звучали на незнакомом языке. Женщина схватила дочь за руку и потащила к выходу. Та хныкала и хныкала, крепко прижимая к себе медведя. Куклу забрала мать, взяла бережно, словно дорогущий антиквариат.

Васильковые глаза не отрывались от меня. Умоляли о помощи.

Кто то выключил свет. Лабиринт? Нет. Это случилось в самом магазине. Погасли лампы. И солнце за витринным стеклом. Завизжала женщина. Раздался звук упавшего тела.

  Яна! Яна, где ты?!   истерически заголосила в темноте мама.

Я не ответила. Сидела на полу и смотрела, как темный маг шагает внутрь. Сквозь стекло.

Наверное, в таких случаях полагается кричать. Или терять сознание. Но я не сделала ни того, ни другого. Прикрыв голову дрожащими детскими ручками, провожала Литвинова взглядом.