Нееет!   закричала я что есть силы, задушив в зародыше предательскую слабость.

Невидимый темный маг расхохотался.

  Попробуем на практике. Посмотрим, что ты выберешь. Кнут?

Щелкнули пальцы. Каменный мешок откликнулся. Стены, пол и потолок поползли друг к другу. Медленно, но целенаправленно, сокращая свободное пространство. Я забилась, как бабочка в сачке, легко поддавшись панике.

  Приди! Приди! Приди!

Но мерзкий дар снова выбрал невмешательство.

Я с криком выставила вперед руки, но куда там. Все равно, что муравей против локомотива. Никчемная букашка, не способная на подвиги. Сдавило со всех сторон, не шелохнуться. Сильнее, сильнее, сильнее. Ещё чуть чуть и лопнут внутренности, с мерзким хрустом сломаются кости. Не хочу! Не так!

  А если пряник?   спросили ласково.   Я могу дать то, что жаждешь больше всего.

Давление ослабло, но сердце жаждало взорваться.

  Жизнь?

Темный маг засмеялся.

  Нечто большее. Смотри.

Каменный мешок растворился. Меня выбросило прочь. Швырнуло в зеркало, точь в точь, как сотни других в жестоком лабиринте. Я заслонила лицо руками, но это не спасло. Осколки стекла зубами зверя вонзились в плоть, и я полетела дальше   на камни с высоты пары человеческих роста. Осталась лежать без движения в темноте: покалеченная, поверженная, жалкая...

«И это пряник? »   мелькнуло в пульсирующей голове.

  Молоко кончилось. Будешь кофе со сгущенкой? Или слишком приторно?

Голос пробился сквозь череду недель и месяцев, обрушился с небес   через прореху. Я с трудом подняла голову, уперлась ладонями в острые камни. Щурясь, посмотрела вперед. На яркий свет, который приближался, как новый день, неизбежно прогоняющий ночь. Свет поглотил меня, без спроса принял в теплые недра, стирая всё: камни, тьму, кровоточащие раны и боль.

...Солнечные лучи ласково гладили оконное стекло, игриво перебирали салфетки в вазочке на старом кухонном столе с сеткой царапин. Взгляд выхватил слайдер на календаре, остановившийся на воскресном июньском дне. Какой сейчас год? Но цифры упорно расплывались. На глянцевом листе остались лишь дни. А, впрочем, какая разница?

  Ну же, сгущенка или сахар?

Родные зеленые глаза озорно блеснули.

  Яна, решайся: это последнее предложение.

  Давай чай. Ненавижу черный кофе.

Это сказала я? Определенно. Мой погибший жених Антон метнулся к шкафу и принялся деловито изучать батарею чайных пачек, купленных для гостей, любивших заваливаться к нам без предупреждения.

  Есть со вкусом винограда, лесных ягод и персика. Еще зеленый с лаймом.

  Виноград,   объявила я, присаживаясь за стол.

Происходящее не выглядело фальшивкой, как предыдущие воспоминания. Я перестала ощущать себя наблюдателем, стала участницей событий. Физическая боль, причиненная темным магом, ушла. Душевная, коловшая сердце годами, притупилась, оставив тягостное «послевкусие». Это как после тяжелой болезни: ты знаешь, насколько было плохо, и оттого больше ценишь сегодняшний день.

  Чем займемся?   спросил Антон, ставя передо мной красную чашку в горох.

  Дина предлагала рвануть на пляж на окраине города. Раз лето настоящее, наконец, нагрянуло.

  Вариант.

  Главное скрыть сие мероприятие от Яськи. Она хотела сесть нам на хвост, но...

Я закатила глаза. Антон понял всё, что под этим подразумевалось и широко улыбнулся. Так, как умел он один   ни капли не наигранно, тепло и заразительно.

  Значит, на пляж. Купальник обновишь. Зря что ли полмагазина перемерила.

Он, как и большинство мужчин, ненавидел шопинг. Составлял компанию не часто, но, оказываясь в торговом центре, смиренно терпел зависание в примерочных.