— Ему нужен подгузничек, — подсказал Шиндорга.

— Не заплакал бы, — усмехнулся Артист.

Неожиданной стеной они вытолкнули его на детскую площадку, закрытую кустами от всего города.

— Фотка его расцвечена, — решил Бледный. — Шиндорга, поцарапай-ка ему торс.

Леденцов обернулся. В свете, павшем из какого-то невысокого окна, увидел он в руке Шиндорги непонятный предмет. Шило, обычное сапожное шило. Мураши, снующие по спине, мгновенно разбежались: к Леденцову пришло то состояние, которое бывало на работе в опасные минуты. Мысль, подстегнутая этим состоянием, решала задачу с двумя неизвестными: если он не пойдет грабить, они его отринут; если он пойдет грабить под угрозой шила, они запишут его в трусы. А если…

Шиндорга сделал скраденный шаг и оказался на расстоянии вытянутой руки. Леденцов присел, будто от испуга. Но в следующий миг жилисто распрямился, перехватил уже нацеленное шило и подсек Шиндоргу с такой силой, что тот припечатался спиной к песку с каким-то влажным шлепком — точно мокрой простыней хлестнули. Шило оказалось в руке Леденцова, он бросил его Бледному. И не медля выскочил в переулок.

Стюардесса удалялась. Он нагнал ее под фонарем. Девушка стала, тревожно обернувшись.

— Гражданка, проводится социологический эксперимент, — скоро и сдавленно заговорил Леденцов. — У вас есть дома телефон?

— Что вам от меня угодно?

— Я спрашиваю про телефон…

— Отстаньте, пожалуйста!

— Гражданка, — зачастил он. — Некогда объяснять, у меня всего десять секунд. Позвоните в милицию и скажите, что Леденцов снял с вас золотые часы.

— Что вы городите? Часы на руке.

— Я их сейчас сниму. Таково условие эксперимента.

— Господи… Я закричу!

Не моргавшими от страха глазами смотрела она на суровое лицо, на зеленый синяк, на плоскую кепочку. Сейчас бы ему так пригодилось удостоверение, но в Шатер документы он не брал.

— Милая девушка! Неужели вы не можете поверить человеку? Часы завтра вам вернут. Снимайте! Скорее!

Она сорвала браслет и опасливо протянула ему. Леденцов схватил часы.

— Теперь бегите!

Сперва она пошла осторожно, чуть не на цыпочках, — так уходят от заснувшего ребенка. Потом шагу прибавила. И, только отойдя на расстояние, казавшееся ей безопасным, побежала, размахивая сумкой и цокая каблуками в тишине уже засыпавшего города.

Леденцов вернулся в кусты. Все видевшие ребята стояли молча и тесно. Он пошел на детскую площадку, к малому свету. Они двинулись за ним каким-то покорным табунчиком.

Леденцов протянул часы Ирке, даме.

— Было никак не снять, — устало объяснил он.

Ребята разглядывали маленькие золотые часики на золотом браслете деликатно и вроде бы растроганно. Осматривали, ощупывали, оглаживали…

— Поносить бы, — помечтала Ирка.

— Чтобы засыпаться? — испугался Леденцов за судьбу браслета.

— Надо скорей загнать, — предложил Бледный.

— В комку? — спросил Артист.

— В комиссионном заметут, — не согласился Шиндорга.

— Я сам толкну, — решил Леденцов непререкаемо, как добытчик.

— Рублей пятьсот стоит, — предположил Артист.

— Краденое дешевле, — опять испугался Леденцов, уже думая, где взять деньги.

Бледный вдруг положил руку ему на плечо:

— Теперь ты наш!

— Мушкетеры, — сказала Ирка, — возьмем его?

— Клевый мэн, — согласился Артист.