– Не, я еще полон сил.

– Вижу. Только когда они закончатся, тебя на себе жена тащить будет? А если ей захочется тебя в ближайшую канаву уронить? – спокойно спросил Гена.

– Нет. Не захочет, – Данко сел. Протер лицо руками.

– Пойдем домой. А то твой друг прав, – сказала я, подавая ему руку, чтоб помочь встать.

– Мы только начали…

– И закончили. У тебя там ребенок не кормленый, – подковырнул его Гена.

– Серый? Да он сам чего хочешь приготовит. У парня талант. Нет. Не так. ТАЛАНТИЩЕ. Он еще нас всех заткнет за пояс. Станет шеф поваром. Сеть ресторанов откроет, которые нас на порог не пустят, – Данко со второй попытки все же поднялся. – Нужна ему эта математика.

– Вот и пойдем, попробуем, чего он там наготовил.

– А пошли, – согласился Данко. – Элька, ты не представляешь, как я тебя люблю!

– Ты меня сейчас обнимаешь в порыве чувств или потому что ноги не держат? – сдерживая смех, спросила я.

– И то и другое, – он отлип от меня и пошел обниматься с Геной. – И тебя люблю.

– Угу, пошли, пока ты меня не раздавил, – разжимая его объятья, сказал Гена.

Данко что то бормотал. Чуть несколько раз не упал в канаву, другой раз его понесло на дорогу.

– Я с тобой пить больше не буду. Больно ты дурной, – сказал ему Гена.

– Ничего не дурной, – возразил Данко. – Ноги длинные, а дорога неровная.

– Он всегда такой?

– Я его не видела пьяным. А вот Сереже довелось. Тогда у нас Данко до чертей допился, – ответила я.

– Не надо! Ты тогда умереть хотела, – возразил Данко. Споткнулся, мы его еле поймали.

– До чертей – это сильно, – сказал Гена.

– Мощно! – пробормотал Данко.

Не знаю, как я бы с ним дошла без Гены. Тот здорово помог, когда Данко начал отключаться. Под конец мы его уже чуть не тащили.

– Надо было его раньше остановить, – сказал Гена, когда мы почти подошли к дому.

– Я побоялась.

– Чего?

– Скажу ему, что хватит, так еще возмущаться начнет. Или еще смеяться будут, что я ему какие то запреты ставлю.

– Возможно. Я его сейчас не узнаю. Другой человек. Хрен знает, как он отреагирует. Но тебя вроде любит. Два часа только и слушал о тебе дифирамбы, – сказал Гена. – Открывай дверь. А я это бревно к стенке прислоню.

– Я не бревно. Только дерево, – ответил Данко, не открывая глаз.

Это было последнее связанное предложение, которое мы от него услышали. А дальше стало страшно. Ему начали мерещиться какие то черти, которые тащили его в ад. Этими чертями были мы, которые пытались уложить его в кровать. Сережа пытался нам помочь, но даже втроем мы не могли с ним справиться. У Данко появилась недюжинная сила. Он нас просто раскидывал. Я не увернулась от кулака. Отлетела к стене. Перед глазами поплыли мушки.

– Может его по голове ударить? – предложил Сережа.

– А если удар не рассчитаем? Так дураком и останется, – задумчиво ответил Гена. – Давай его под холодный душ. Пусть помокнет немного.

Наверное, это подействовало. Я не стала наблюдать, чем там дело закончится. Ушла на кухню. Было обидно. Дожили. Теперь еще и синяки замазывать. Вот жизнь райская. В деревянном бараке, с мужем, который как выпьет, так начинает руки распускать, с его друзьями уголовниками. И зачем я на все это согласилась? Даже подходить сегодня не надо было. Собрать чемоданы. Вернуться в Москву. Там бы со Светой чего нибудь придумали. Так и сделаю завтра. А меня ведь предупреждали, что так будет. Но я не верила. Надо было еще зимой его выгнать. И плевать, что мы женаты.