– Уложили, – Гена вошел на кухню. – В кладовку его отправили спать. Там прохладно, как в погребе. Заодно и в себя придет.

– Я его одеялом накрыл, – сказал Сережа. – Обещал же, что больше такого не повториться.

– Но повторилось. Пусть и спустя полгода. Даже больше времени прошло. Но я не собираюсь терпеть такое, – слезы катились по щекам. Обида и боль. А чего я хотела?

– Успокойся. Не руби сгоряча. Завтра чудак проснется. Будет нормальным человеком, – сказал Гена.

– И будет обещать, что такое не повториться? – я поднялась. Поставила чайник на плиту. Хотелось движения. Выплеснуть обиду. – Я сегодня промолчала, когда он с девицей какой то обнимался…

– Данко это не замечает, – сказал Сережа. – Я этому тоже удивился, когда он там с кем то обниматься начал. Он говорит, что даже не замечает этого.

– Есть у него такая фишка. Особенно если компания большая, – согласился Гена. – Может чисто психологически. Страх какой нибудь. Знаешь, когда кошмары мучают, то ребенок мишку плюшевого обнимает. Так этот обниматься лезет. Для него дико звучало, когда кто то пытался ему втолковать о границах личного пространства. Все кто Данко хорошо знает, те уже привыкли.

– Все равно…

– Эль, успокойся. Сглупил. Бывает. Норму не рассчитал, – спокойно сказал Гена, как будто для него это было в порядке вещей.

– Может для вас это нормально, но для меня это неприемлемо.

– Мам, только не говори, что мы уедем отсюда. Я против, – сказал Сережа. – Я не хочу бегать по школам. Скоро учебный год начнется.

– Никто никуда не поедет. Сейчас твоя мама поворчит, выпустит пыл и успокоится.

– Не успокоюсь.

– Хорошо, не успокоишься, – примирительно сказал Гена. – Будешь воевать, как гроза, которая началась сейчас. Нужно выключить электричество на всякий случай. Как то сюда молния попала, так вся проводка погорела.

– Я выключу, – сказал Сережа.

– Теперь понятно, почему в шкафу у Данко свечи лежат, – сказала я, доставая свечу.

– Тут всякое может случиться. Одну зиму из за снегопада порвались провода. Мы неделю без света просидели. Вот радость была, когда не надо было в школу ходить с утра пораньше. Уроки начинались, когда рассветет. Мы тогда в старой школе учились. С независимой котельной. Ее уже нет. Сгорела.

– Данко говорил, что она погорела два года назад, – сказал Сережа.

– Чай будете? – спросила я.

– Не откажусь, – сказал Гена.

– А я спать пойду. Завтра в пять утра дядя Вася заехать должен. Мы же на рыбалку собирались. Только не думаю, что Данко будет в состоянии.

– Не знаю. Может его утром зарядку припрет делать, – хмыкнула я.

– Посмотрим. Я все равно спать пойду. А то еще просплю. Даже если мы и уедем, но на рыбалке я должен побывать. Будет, что вспомнить, – ответил Сережа.

Гроза разошлась не на шутку. Она напоминала ураган. И ничего не предвещало ее начала. Это как в жизни. Все идет хорошо, ровно, а потом неожиданно начинаются проблемы. Да такие, которые не знаешь, как решить.

– Серьезно думаешь уехать? – спросил Гена.

– Не знаю.

– Я могу тебя начать уговаривать остаться. Не пороть горячку. Но не в моем праве советовать человеку, как ему быть. Тем более что я не знаю всей ситуации. Меня слишком долго не было. Многое могло измениться. За семь лет человек из товарища, которого знаешь как себя самого, может стать совершенно чужим человеком. Это сейчас я и вижу. Раньше с Данко таких проблем не было. Но, как я понял, он остался таким, же раздолбаем, который не понимает своего счастья.