– Можете ли вы что-либо сообщить по данному предмету?

– Негры суеверны, их легко напугать, так что стоит распустить слух о привидении, как он начинает набирать обороты. Большинство историй существовало только в их воображении.

– Так вам кажется, что у всех этих историй вовсе не было основания?

– Я предпочту не говорить об этом.

– Мистер Гейлорд, не кажется ли вам, что призрак как-то связан с ограблением?

– Нет, не кажется.

– Не думаете ли вы, что призрак как-то связан с убийством вашего отца?

– Нет! – сказал Рэднор.

– На этом все, мистер Гейлорд… Суд вызывает Джеймса Клэнси.

Услышав это имя, Рэднор вдруг поднял голову и сел вполоборота, словно собираясь что-то сказать, однако, немного подумав, занял прежнее положение и, сердито нахмурившись, наблюдал за приближением сыщика. Клэнси не удостоил Рэднора взглядом, он излагал свои показания в энергичной, язвительной манере, нагнетавшей напряженное внимание всего зала. Одним махом он поведал рассказ о своем приезде в «Четыре Пруда» и свои выводы относительно привидения и кражи, обойдя, тем не менее, стороной всяческие упоминания о письме.

– Должен ли я понимать, что вы так и не сообщили своих выводов полковнику Гейлорду? – поинтересовался коронер.

– Нет, он меня нанял, но, учитывая обстоятельства, я счел более милосердным оставить его в неведении.

– С вашей стороны это было великодушно. Полагаю, вы слегка пострадали в смысле вознаграждения?

Вопрос привел детектива в небольшое замешательство.

– Видите ли, так вышло, что не пострадал. Там был некий кузен… мистер Кросби, – он кивнул в мою сторону, – который гостил в доме и взял расходы на себя. Видимо, он решил, что у молодого человека не было намерения совершать кражу и что всем вокруг будет лучше, если я позволю им самим между собой разобраться.

– Протестую! – крикнул я. – Я совершенно четко выразил убеждение в том, что Рэднор Гейлорд ничего не знал про облигации, и я заплатил ему с целью избавиться от него, ибо не хотел, чтобы он тревожил полковника Гейлорда подобной вымышленной историей.

– Показания дает мистер Клэнси, – заметил коронер. – Итак, мистер Клэнси, насколько я понимаю, вы нашли, как вам казалось, виновного и, вместо того, чтобы пойти с этой историей к вашему нанимателю и получить гонорар от него, вы приняли его от человека, которого вы же и обвинили, – или, по меньшей мере, от его друга?

– Я объяснил обстоятельства, это была всего лишь договоренность.

– Полагаю, вам известно, как такая договоренность называется?

– Если вы подразумеваете шантаж… это ложь! Во всяком случае, – присовокупил он, быстро возвращаясь в доброе расположение духа, – это был чрезвычайно щедрый дар. Я мог бы довольно скоро получить свой гонорар у полковника, но не желал мутить воду. Все мы знаем, что тот, кто дает взятку, не безгрешен, – как бы между прочим прибавил он.

– Вы хотите намекнуть, что тут замешан мистер Кросби?

– Боже правый, нет! Он так же невинен, как младенец. Молодой Гейлорд оказался для него слишком хитер: он обманом заставил его, а также полковника, поверить в то, что облигации были украдены, когда его не было дома.

В зале заулыбались, детектива отпустили на свое место. Я вскочил.

– Минуточку! – произнес я. – Я хотел бы задать мистеру Клэнси несколько вопросов.

Молодого человека откровенно против его воли вернули в мое распоряжение.

– Мистер Клэнси, у вас есть доказательство, что облигации не были похищены тогда, когда мистера Гейлорда не было дома?

– Видите ли, мое расследование привело меня к уверенности, что их украл он, а коль так, это должно было произойти до того, как он покинул дом.