Кристиан ухмыльнулся, глядя, как наливается гневом лицо шотландца.

– Да будет тебе, Уилли, дружище! Лучше скажи Ривсу, что у тебя уже есть должность. Ты ведь знаешь какая.

Лицо Уилли прояснилось.

– И вправду. Если вы не собираетесь скакать на Верзиле Тоби, лучше им займусь я.

– Забирай свою лошадь. Думаю, увидимся через неделю.

– Раньше, господин! – Уилли бросил на Ривса многозначительный взгляд и пошел прочь, преисполненный достоинства – на свой манер.

– И куда же направляется господин Уильям теперь? – осведомился Ривс.

– Не думаю, что вам следует это знать.

Дворецкий снова вздохнул:

– Я как раз боялся, что вы скажете.

Он кивнул в сторону околачивающегося поблизости лакея. Лакей бросился открывать дверцу кареты и опускать лесенку. Кристиан забрался внутрь, за ним последовал Ривс. Лошади тронулись.

Карета раскачивалась на ухабистой дороге.

– Милорд, могу я поинтересоваться, как же вы собираетесь приступить к делу и найти того, кто предал вашу мать?

– Я уже знаю предателя. Это герцог Мессингейл! Мне нужны доказательства…

Ривс поднял брови.

– Герцог ведет жизнь затворника.

– Вот почему я собираюсь приударить за его внучкой – чтобы получить доступ в его дом.

Ривс размышлял добрую минуту. Затем сказал:

– Полагаю, милорд, она тоже участвовала в низком заговоре?

– Нет. Она была совсем крошкой, когда умерла моя мать. – Кристиан ясно читал неодобрение в глазах дворецкого. – Я ждал двадцать лет, чтобы отомстить за то зло, что они причинили моей матери. Я отомщу – любым способом.

Ривс вздохнул:

– Конечно, милорд. Я вижу, вы настроены решительно. Наблюдая за вашими похождениями, я пришел к выводу, что вы не уважаете закон, и это меня тревожит.

– Я никого не убивал.

– Всегда приятно слышать такое от своего работодателя. Умоляю, не сердитесь, если я попрошу вас повторить эту фразу несколько раз. Она так обнадеживает!

Кристиан рассмеялся, откинувшись на подушки сиденья. Ему потребуется немало трудов, чтобы попасть в дом герцога. Но ничего! Вот доберется до Лондона, поживет там несколько недель и очарует герцогскую внучку!

– Месть, – вполголоса произнес Кристиан.

Дворецкий не услышал – гремели колеса, скрипели кожаные ремни, громом отдавался стук копыт.

Мрачно улыбаясь, Кристиан выглянул в окно. Быстро наползали чернильные сумерки. Вдалеке сверкнули огни. Вперед! Да здравствует месть! Да поможет Бог Лондону и его жителям.

Глава 2

Истинный джентльмен может выразить сложнейшее из чувств самым простым жестом. Это действует прекрасно в любом обществе, за исключением, разумеется, женского, будь то мать, жена или другая особа. В этих случаях, джентльмен вы или нет, никакие средства общения не будут излишними.

Мессингейл-Хаус был совсем не похож на прочие старинные особняки в Девоншире. Его стены не запачкала сажа коптящих труб; двери не заедало; полы редко скрипели. Перила лестниц не дрожали предательским образом. Это был, как любил повторять дворецкий в назидание экономке, бесшумный дом.

Тихим было все – за исключением, разумеется, его светлости.

Даже теперь могучий голос герцога Мессингейла с легкостью проникал сквозь тяжелую дверь библиотеки. Громовой раскат сопровождался другим безошибочно узнаваемым звуком – звоном разбитой вдребезги чашки.

– Гром и молния! – сказал новый лакей.

Дворецкий Джеймсон посмотрел на него неодобрительно. Он прослужил у его светлости больше пятнадцати лет и не поощрял пренебрежительных замечаний прислуги в адрес хозяина или хозяйки.