<style name="11">Так или иначе, но Николай Николаевич Холодилин, 1886 г. р., уроженец Рязанской губернии, преподаватель 6 советской школы, сыграл своими многословными пока­заниями весьма мрачную роль в истории «Петроградской боевой организации». Жизнь себе и жене — Татьяне Кон­стантиновне Холодилиной, 1903 г.р., уроженке Петербур­га, временно на этот момент не работавшей, — Николай Холодилин спас.

<style name="11">Десяткам других его показания стоили жизни или, в лучшем случае, долгих лет лагерей и ссылки.

<style name="11">Серьезные неприятности, мягко говоря, грозили и про­фессору Федорову после того, как Холодилин показал: Фе­доров поддерживал тесные связи с белогвардейскими орга­низациями в Финляндии. До поста резидента американс­кой контрразведки в Питере было еще далеко, но и связи с антисоветской организацией Бунакова в Финляндии гро­зила явно не санаторием. Федоров, хотя и имеет уже пе­чальный опыт долгих бесед со следователями Петрочека, а может быть, в силу этого опыта, держался на допросах му­жественно и стойко. Какую-либо вину свою перед Отече­ством категорически отрицал, более того — заявил, что <style name="a2">даже писем<style name="11"> политического характера в Финляндию никог­да не посылал. Что же касается предъявленного ему госпо­дина Холодилина, то он, Федоров, его никогда не видел, знакомым с ним быть никогда не имел чести, так же как с другими предъявленными ему «участниками» «американс­кой шпионской группы» (а также с упомянутыми в ходе допросов господами Крузенштерном, фон дер Клодтом и Бунаковым). Что же касается бывшего школьного учителя, то тут профессор был стоек, как скала: «Холодилин лжет, что знает меня», — утверждал он, и сбить его с этой пози­ции не могли самые ласковые следователи.

<style name="11">Тем временем влиятельные большевики, знавшие и це­нившие Федорова как выдающегося специалиста, медика с европейским именем, не оставили свои хлопоты за него и после второго ареста профессора. Естественно, первым вступился нарком здравоохранения И. А. Семашко. Он уже не решался ходатайствовать об освобождении крупно­го врача и ученого, а скромно просил хотя бы ускорить следствие по делу профессора Федорова, учитывая его да­леко не спартанское здоровье, что при существующих в петроградских тюрьмах дискомфортных условиях грозило наркому потерей полезного кадра своего наркомата. К тому времени и российская интеллигенция еще не расте­ряла ни храбрости, ни чести, требующихся, чтобы всту­паться за несправедливо обиженного властями товарища, и Русское хирургическое общества им. <style name="11">Пирогова также вы­ступило с ходатайством. Правда, в отличие от искушенного в кабинетных сражениях наркома, Общество просило не об ускорении следствия (в сих юридических терминах хи­рурги были не особенно сведущи), а простодушно реко­мендовало освободить ни в чем не повинного хорошего че­ловека и замечательного специалиста.

<style name="11">Руководители и Петрочека, и ВЧК вынужденно давле­нию поддавались, но стремились сохранить лицо и честь мундира. Зам. Пред. ВЧК И. С. Уншлихт в ответ на очеред­ной запрос Ленина сообщил ему 10.11.21 г., что вопрос о Федорове решится после прибытия его в Москву. «В луч­шем случае, будет освобожден под подписку о невыезде из г. Москвы. Следствие будет продолжаться».

<style name="11">Тоже, конечно, интересный вариант: берут известного ученого в родном городе, привозят в другой, и говорят: сиди здесь и не выезжай отсюда никуда.