– Да, ты, рыжая.

Оттолкнув ирландку так, что с ее подноса посыпались фрукты, к Агнесс шагнул долговязый юноша в расстегнутом сюртуке.

– Что, гостя себе высматриваешь? – ухмыльнулся он, обнажив зубы, желтые, как его жилет. – Считай, что нашла.

Агнесс промолчала. Низкий голос никак не вязался с внешностью наглеца, казавшегося типичным клерком, как с карикатур в журнале «Панч»: лицо лошадиное, губы вытянутые, будто он постоянно дул на чай, а масла в волосах больше, чем в маслобойке.

– Чего ты кобенишься? – Он попытался схватить ее за локоть, но Агнесс увернулась. – Ступай со мной, в убытке не будешь.

За его спиной, охая, ползала торговка, собирая раскатившиеся апельсины. Помощи ждать было неоткуда. Не тратя дыхания на возмущенные крики, Агнесс бросилась бежать.

Сердце так колотилось, что выскочило бы из груди, если б не корсет. Пучок волос на затылке подпрыгивал, роняя шпильки. Дороги она не разбирала, потому довольно скоро заплутала в лабиринте улиц, но, к счастью, дома здесь были солидными, белостенными или же из красного кирпича. Если закричать, из просторных окон выглянет горничная, а с крыльца, увенчанного портиком, выбежит лакей.

Она остановилась у площади – оглядеться и перевести дыхание. Ее преследователя нигде не было. Возможно, он и не думал гнаться за ней, просто чудил во хмелю, а она и струсила.

Приободренная, Агнесс продолжила свой путь. Найти дорогу обратно, до лавки «Джея и Ко», она и не рассчитывала, но надеялась выйти в людное место, где кто-нибудь подскажет, как добраться до Риджент-стрит. Как на грех, уличные торговцы навстречу не попадались: из таких фешенебельных кварталов их, наверное, гонят взашей. А толстяк кучер, дремавший на облучке у чугунной ограды, лишь отмахнулся от ее расспросов. Затрапезное платье Агнесс не располагало к любезностям.

Ручейки переулков вливались в реку, и Агнесс обрадовалась, выйдя к просторной дороге, по которой уже катились кэбы, пусть и немногочисленные – утро только начиналось. Пахло навозом, хуже, чем на конюшне у Диггори, и уже приятнее – цикориевым кофе. Запах кофе тянулся от жестяных канистр, расставленных на телеге под брезентовым навесом, но Агнесс решила не рисковать. Наверняка кофе здесь разбавляют сушеной морковью или еще худшей примесью.

Но куда же ее занесло? Что за улица? И главное, как пересечь озерцо густой, хлюпающей грязи, что преграждало ей путь?

– Стойте, мисс!

С метлами наперевес к ней летели двое оборвышей, но тот, что выглядел младше, оказался проворнее.

– Стойте, я щас!

Ловко орудуя метлой, чернявый мальчуган принялся расчищать ей путь посреди слякоти, и Агнесс, довольная, что не запачкала платье, последовала за своим проводником до самой дороги, где и вручила ему шиллинг.

Но и второй постреленок, с хитрой мордашкой, искореженной оспой, оказался не промах. Пока его конкурент работал, он быстро чертил что-то черенком метлы, используя густую грязь в качестве холста.

– Мисс, а мисс! Гляньте сюды! – И торжественным жестом, будто открывал выставку в Академии художеств, мальчишка указал на свое творение.

Облезлая кошка, выпустив когти, наседала на рогатого пони: они делили что-то округлое, похожее одновременно на щит и на ковригу хлеба. Присмотревшись, Агнесс увидела, что над зверями парит корона. Живописец изобразил королевский герб.

И тут ей в голову пришла неожиданная мысль.

– Что это за улица? – спросила мисс Тревельян, протягивая одаренному мальчику монету.

– Пиккадилли, мисс.

– А в какую сторону до дворца Сент-Джеймс?

Это ведь там она явится пред светлые очи королевы, так не лучше ли осмотреться заранее? А мистер Линден вряд ли хватится ее так уж скоро.