Когда я поднялся на второй этаж, рабы устанавливали там довольно грубой работы статую наездницы, сидящей в женском седле на лошади и держащей в руке ключ. Руководил работой человек в одежде всадника.

— Это Эпона, — произнес он, заметив мой интерес к ней. — Галльская богиня-лошадь. Ее подарили нам поставщики лошадей из Трансальпийской Галлии.

— А что означает ключ? — полюбопытствовал я.

— Думаю, что он открывает конюшни, — пояснил человек и, обернувшись, представился: — Гельвидий Приск. Один из руководителей «красной партии». Чем могу служить Сенату и народу Рима?

Римлян всегда отличало любопытное качество — умение с первого взгляда распознать публичного деятеля. Квестор не имел никаких знаков отличия, меня никогда не сопровождали ликторы, да и одежда моя была как у рядового гражданина. Однако этот человек безошибочно угадал во мне чиновника. Менее всего можно было надеяться, что он запомнил мое лицо со дня выборов. В огромной толпе кандидатов нужно было быть двадцатифутовой статуей Юпитера, чтобы врезаться кому-то в память. Избран я был потому, что внес свое имя в список кандидатов, а клиентов у Метеллов было больше, чем у кого-либо иного. Публичные должности низшего ранга были нам предназначены от рождения, а что касается высших постов, то за них приходилось бороться наравне с остальными.

— Меня зовут Деций Метелл. Расследую убийство Децима Флавия.

— Добро пожаловать, квестор. Твой визит — большая честь. Прошу прощения за шум и беспорядок — готовимся к скачкам, подбираем жеребцов для участия в октябрьском Празднике лошади. Пожалуйста, проходи сюда.

Я проследовал за ним в большую комнату. Одну из ее стен почти целиком занимал балкон, выходящий на ворота цирка. На широкой эспланаде разноплеменные конюхи выгуливали лошадей и разговаривали с ними на том языке, какой был им понятен.

Посреди комнаты стоял широкий стол, заваленный грудами свитков и листов папируса. Здесь также высилась стопка бронзовых табличек с родословными лошадей, нередко уходящими корнями в далекое прошлое. За столом сидели секретари-вольноотпущенники и несколько человек, принадлежавших к сословию всадников. Среди всех выделялся человек в странной островерхой шапочке, по которой можно было узнать в нем фламина. Как выяснилось позже, это был Луций Корнелий Лентул Нигер. Он находился здесь в качестве первосвященника жреческого культа Марса и был призван наблюдать за отбором лошадей на октябрьские скачки. Редко можно было встретить фламина за пределами собственного дома, если не считать того времени, когда он исполнял свои жреческие обязанности. Эта должность накладывала большие ограничения — ритуальные табу, что делало жизнь фламина нелегкой. Помнится, место высшего первосвященника, фламина Юпитера, пустовало двадцать четыре года, ибо никому не хотелось брать на себя этот груз.

— Децим Флавий был самым дееспособным руководителем партии, — сказал один из всадников. — Весть об этом ужасном убийстве стала для нас большим потрясением.

— При каких обстоятельствах было обнаружено тело?

— Чистильщик улиц нашел его неподалеку от цирка, — ответил Приск.