— Не мог бы ты позвать сюда чистильщика? — попросил я, и за ним послали раба. — Не было ли обнаружено рядом с трупом орудие убийства?

— Да, было, — ответил один из директоров.

Он взял коробку и, порывшись среди папирусов, лент и сломанных восковых печатей, вытащил нож и подал его мне. Это было необычное орудие убийства. У него не было крестообразной гарды, рукоятка — из простого рога, а обоюдоострый клинок восьми дюймов в длину на конце резко загибался крючком. Кто-то постарался и тщательно отчистил его от остатков крови.

— Если не ошибаюсь, это нож возничего? — осведомился я.

Поскольку вожжи ездока привязаны к поясу, в его распоряжении имеется всего несколько секунд, чтобы успеть их перерезать и освободить себя от лошади, прежде чем та сбросит его на землю и поволочет за собой. Если ему удастся это сделать вовремя, он может избежать удара об арену или каменную поперечную стенку, который зачастую заканчивается плачевно. Правда, существует еще риск быть затоптанным другой лошадью.

— Да, — подтвердил Приск.

— Скажи, а не мог его убить какой-нибудь возничий?

— Вряд ли, — сказал один из директоров. — Такие ножи выдаются только на время скачек. Конюшие затыкают их возничим за пояс, перед тем как те садятся в колесницу.

— У нас в кладовых такого добра несколько сотен, — подхватил Приск. — А в городе — вообще тысячи. Поклонники скачек выпрашивают их у победивших возниц и хранят у себя как талисманы. Подчас они подкупают конюхов и приобретают у них ножи, с помощью которых возничим посчастливилось освободить себя от колесницы. Ты представить себе не можешь, до чего суеверны эти люди.

Судя по орудию убийства, дело казалось совершенно безнадежным.

— Кто-нибудь знает, давал ли Флавий деньги взаймы под проценты?

— Могу сказать точно: не давал, — ответил Приск. — По крайней мере, за последние несколько лет. Свое состояние он нажил, выращивая лошадей здесь, в цирке. Он много потерял, когда Лукулл освободил азиатские города от долгов. И поклялся больше никогда не иметь дела с денежными ссудами.

Кажется, моя теория о том, что в последнее время стали целенаправленно истреблять ростовщиков, зашла в тупик.

Когда доложили, что прибыл чистильщик улиц, я, поблагодарив присутствующих, удалился, предварительно прихватив с собой нож, который заткнул за пояс туники. Подобных смертоносных сувениров у меня собралась целая коллекция. Впрочем, новый экземпляр не слишком подходил для убийства. Куда разумней было бы использовать, скажем, прямой кинжал или сику. Возможно, убийце пришлось воспользоваться тем, что в тот миг оказалось у него под рукой.

— Он лежал вот здесь.

Чистильщик улиц был человеком средних лет, говоривший с бруттийским акцентом. Бруттии — никчемный народ, об этом знали все римляне. Они сдались Ганнибалу без боя. Однако рабы из них получались неплохие.

— Я собирал мусор вон в ту кучу. Надо будет вывезти ее когда-нибудь ближе к сатурналиям.

Мы шли под деревянной аркадой цирка, которая под действием солнечного тепла исторгала скрипы и стоны. С каждым шагом мрак сгущался все сильнее. Свет мог бы проникать внутрь через арки, если бы близлежащие здания не преграждали ему путь. Мы свернули из главной аркады в короткий туннель, который заканчивался большой кучей мусора, типичного для цирка. Это были сломанные спицы и прочие остатки непрочных колесниц, восковые таблички с записанными ставками, которые проигравшие пари в запальчивости разбили. Тряпки дрессировщиков, солома, оставленная торговцами, и множество прочего хлама, скопившегося, должно быть, за целый год.