-  А сама Прасковья что думает? Согласна? - спросил я.

    -  Согласна! - пискнула из-за двери девушка. - Сидор мне больше жизни люб!

    Теперь уже я начал смеяться. Рядом покатывался управляющий.

    -  Ну, что с вами делать! Если любите друг друга, благословляю вас, дети мои, живите в мире и согласии, плодитесь и размножайтесь! А теперь бегом за нами, а то голов не сносите! А ты, бабушка, передай эту ефимку Алексею, пусть купит себе новую лошадь! - сказал я, бросая в подол старухи серебряную монету. После чего мы с Василием подхватили сундучок и быстрым шагом направились к пролому.

    -  Ну, девка, ну, огонь! - то ли восхищаясь, то ли ища сочувствия, повторял управляющий. - Нет, это надо же!

    Маломерная мохнатая лошадка понуро стояла в придорожном бурьяне и лакомилась пыльной травой.

    -  Вот тебе и скакун! - сказал я. - Зовут его Сивка-бурка!

    -  Ты думаешь, на нем можно ехать? - с испугом спросил Василий.

    -  Ты что, коняга хорошая, сундук легко увезет! Зато никто тебя не остановит. Рви траву, нужно его прикрыть, чтобы его не было видно.

    Василий мою мысль понял, кивнул и принялся рвать траву. Пока мы с ним маскировали сундучок, подошли счастливые молодые. Прасковья застенчиво тупила глазки, а все ее недавние любовники смотрели на нее разными взглядами. Бывшие, надо сказать, не очень ласково.

    Пока мы тащили сундук и перебирались через завалы рухнувшей стены, я почти успокоился. В конце концов, все, что ни делается, к лучшему. Перспектив у наших с ней отношений не было никаких. Тем более, в связи со вскрывшимися обстоятельствами. Я имею в виду не только случай в бане, а мое шаткое положение в обществе.

    -  Вы что делаете? - стараясь казаться независимым, спросил Сидор.

    -  Траву рвем, - холодно ответил я.

    -  А… - разочаровано протянул он.

    -  Значит так, - начал я инструктаж или, лучше сказать, свое последнее слово. - Мы с Василием Григорьевичем остаемся здесь, вы возвращайтесь в Москву. Твои родители уже, наверное, сходят с ума от беспокойства, - сказал я парню. - А ты, - обратился я к Прасковье, - найди Ваню и передай, что я в Москву не вернусь. Пусть сам устраивается, деньги у него на первое время есть. Ваш бывший управляющий у Вани под арестом, можешь делать с ним все что хочешь. Ты уже, судя по всему, большая девочка!

    -  Почему ты не вернешься? - вскинулась девушка, решив, что меня сразила сцена в бане.

    -  Убить меня там хотят. Придется переждать какое-то время. Если больше не свидимся, то не поминай лихом, спасибо тебе за все хорошее и будь счастлива. А теперь идите, у нас еще много дел.

    Кажется, такое сухое прощание молодым людям не понравилось, но времени у нас действительно не оставалось. Амур и Психея помялись, поняли, что нам не до них, и ушли, держась за руки. Мы с управляющим, покончив с маскировкой, двинулись следом. Сивку-Бурку я вел в поводу. Мой кафтан вполне соответствовал образу владельцу такого одра. Напарник шел стороной, по бездорожью. Соратники постельничего знали его в лицо, и это могло привести к лишним осложнениям. Пока нашей первостепенной задачей было убраться подальше от имения.

    До большой дороги мы добрались беспрепятственно, но только когда мы отошли от Москвы пару верст, я вздохнул с облегчением. Василий присоединился ко мне и дальше мы пошли вместе. Отдохнувшая лошадка легко везла пустую телегу. Уже ближе к полудню мы съехали на проселок и остановились на отдых.