– Нет Я никогда…

Гектор пожал плечами.

– Мистер Гианелли знал, что вы захотите расплатиться. Он сказал, что обед за счет заведения – стандартная процедура для наших почетных гостей, чьи фотографии попадают на Стену Славы.

– А он не предупредил вас, что я буду настаивать на оплате счета вне зависимости от принятых у вас традиций?

Гектор широко улыбнулся.

– Да, он сказал и это, причем повторил вашу фразу слово в слово.

Бреннан поняла, что официант пытается очаровать ее, но на нее такие штучки не действовали.

– Гектор, пожалуйста, принесите мне счет.

Официант покачал головой.

– В «Сиракузе», конечно, посетитель всегда прав… но лишь до тех пор, пока его правда не противоречит указаниям мистера Гианелли. Его желания – закон для нас.

– Гектор!

– Прошу прощения, мисс Бреннан, но счета у меня нет.

– Тогда позовите сюда мистера Гианелли.

– Не могу, мисс. Мистер Гианелли уже уехал, и сегодня он больше не вернется в ресторан.

Не тратя лишних слов, Бреннан вытащила две двадцатки и положила их на стол. Пусть у Гектора здесь свои принципы, но Бреннан не могла себе позволить оказаться в долгу у людей из породы Винсента Гианелли. Ни при каких обстоятельствах.

Она села в машину, успокаиваясь по мере того, как изучала карту, подсвечивая себе мобильником, и выбирала кратчайший путь к отелю.

Как только ее пальцы коснулись ключа в замке зажигания, Бреннан внезапно подумала обо всем, что ей известно о таких вот преступных группировках, о мафии, «Коза ностре», а поскольку она интересовалась исключительно документальными сведениями, мысли оказались не из приятных.

Кроме того, ей внезапно вспомнился «Крестный отец», – один из немногих фильмов, которые она удосужилась посмотреть за свою жизнь.

Вспомнив сцену, в которой жена Майкла Итальянца взрывается в своей машине, включив зажигание, Бреннан ощутила дрожь.

Затем она посмотрела на себя в зеркало заднего вида и улыбнулась:

– Не сходи сума.

Она ведь не работала ни по одному делу, связанному с этой семейкой! Это было привилегией Бусса.

Бреннан просто хотела немного помочь ему, поговорив с подружкой Мюсетти (хоть и знала, что он рассердится из-за этого). И – как и предупреждал ее Бусс, – это оказалось совершенно бесполезной затеей.

Она повернула ключ, и машина ожила, что вызвало у Бреннан новую улыбку и слова:

– Вот видишь, мы все еще не взорвались.

Выведя машину со стоянки на проезжую часть, она прошла несколько кварталов и свернула на скоростную трассу, направляясь на восток.

Ночь была темной, но туч на небе не было, и светило множество звезд, обрамляющих кажущийся очень белым серп наполовину родившейся луны. Соблюдая ограничение скорости, Бреннан просто наслаждалась ощущением одиночества и свободы.

Несмотря на то что в Джефферсоне ей приходилось работать в команде, Бреннан всегда была одиночкой, и последние несколько дней, на протяжении которых ее постоянно окружало множество людей, отобрали у нее много сил. Неожиданная возможность побыть в одиночестве казалась ей праздником.

Как и раньше, мимо нее проносились машины, но сейчас, ночью, движение было куда менее оживленным.

Когда белый фургон пристроился сзади ее машины, Бреннан сразу же его заметила, но не придала этому значения. Рано или поздно он свернет, а пока им просто по дороге. Рано или поздно…

Но фургон не сворачивал.

Через несколько миль Бреннан уже нервно следила за фургоном, но не решила пока, стоит ли доставать телефон и связываться с Буссом.

Как только она потянулась за телефоном, фургон резко обогнал ее и скрылся из виду.