Изменить размер шрифта - +

Мирон промолчал. Что тут скажешь? Он и сам был потрясен столь быстрой гибелью людей. «Неприглядна наша жизнь, – думал он, – но еще непригляднее смерть…»

Всплески от дружной, спокойной гребли сливались с журчанием воды за кормой и негромкими шлепками волн, что быстро уносили суда от страшного места.

– Эй, Андрюшка! – прервал чей-то голос размышления Мирона.

Их дощаник обогнал Никишка на своей лодке. Она резво шла под парусом и грозила оставить остальной караван далеко позади. Черкас стоял на корме и, как цапля, тянул шею, щурясь от солнца. Распоп таращился тусклыми очами с правого борта. Гаврила не отводил хмурого взора – с левого.

– Слышь-ка, – прокричал Никишка, когда Овражный отозвался, – я наперед пойду. Посмотрю, где к берегу можа прибиться. Поистрепались людишки, устали! Отдохнуть треба!

– А тебе что за забота? – усмехнулся Андрей. – Идешь себе и иди! Я тебя не звал, хоть ты и просился!

– Мы теперя с вами, как ни крути! – насупился Никишка. – Хошь ты того, не хошь! Смертным боем бей, не отстанем! Вода здесь ничейная, землица от Бога!

– Да пусть идут, – тихо сказал Мирон. – Доглядчиками в самый раз. Лодка у них легкая, юркая.

– Господь с тобой, – махнул рукой Овражный, – старшой позволил, его благодари! Но смотри, варначья морда, воровство какое затеешь, смуту ли, утоплю, как кутенка!

– Да ни Боже мой, – широко перекрестился Никишка, – мы людишки смирные, некрамольные! Эй, – прикрикнул он на ясырей, ловко управлявшихся с парусом, – шевелись!

Опавший парус поймал ветер, и вскоре лодка Черкаса ушла вперед в изгиб реки.

Красные, словно поеденные ржой каменные глыбы, отступив от реки, мелькали тут и там среди деревьев. Склоны мягких покатых гор окутывали тени, а вершины освещало теплое предзакатное солнце.

Зеленые горы, бледно-голубое небо, пушистые облака над головой – все это успокаивало и настраивало на беспечный, умиротворенный лад, по-детски ласковый и уютный.

Быстро падало солнце за гряду, поросшую густой щетиной леса. Синие тени ложились плотно, прохладный ветерок овевал лицо…

– Вона, дым на берегу! – внезапно закричал Захар.

Он стоял на носу и, приложив ладонь козырьком, вглядывался в берег.

– А ниже – лодка Никишкина, – сообщил он обрадованно. – Энто их становище! Нас дожидаются!

Вскоре лодки, уткнувшись в заросшие, мшистые берега, дремотно качались на ленивой волне. Дышала река знобкой сыростью, из тайги наносило теплом.

Люди вышли на берег, стали готовить ночлег. Взлетели огненные лоскутья костров, искры осыпали черные, словно застывшие, воды. Веселый гвалт и крики гулко разносились над рекой.

Пока в котлах над огнем прела каша, Мирон и Овражный собрали судовых приказчиков и казачьих пятидесятников прикинуть, что из груза осталось, что сгинуло в холодной пучине. В воду ушла большая часть солевых и четверть огневых запасов.

– Да-а, – Овражный покосился на Мирона, – не найдем соли – зиму не выдюжим.

Тем временем Олена бойко управлялась возле костров, покрикивая на своих подручников, и когда поплыл над рекой густой запашистый дух, принялась стучать ополовником в пустой котел. Звон разнесся окрест, распугав все живое на две мили в округе.

– Вечерять! Вечерять! – весело призывала она. – Подходи с чашками-ложками!

Люди потянулись к котлам. Рассаживались где придется. Перекрестившись, принимались за еду. Стихло все вокруг. Даже ветер, что путал космы прибрежных ив, прикорнул где-то в их кронах.

Быстрый переход