Панама со вздохом выпрямился и побрёл к подъезду. Осталась позади самая приятная часть ещё одного вечера; теперь только чего-нибудь пожевать – и в койку до завтра… а потом опять на работу… Он почувствовал, как накатывает тоска, вспомнил о «Брынцаловке» в сумке и оглянулся на пирующих котов. Те не обратили на его уход никакого внимания: им, как и большинству людей, нужен был не он сам, а в основном то, что он мог дать…

    И только Анжела оставила угощение и побежала с ним рядом, гортанно курлыча, напевая ему что-то нежное. Заглядывала ему в глаза. Даже, рискуя попасть под ноги, прямо на ходу пыталась к нему приласкаться. На пороге подъезда Антон Григорьевич взял её на руки, погладил и, прижавшись губами, подул в нежную шелковистую шёрстку на её шее. Анжела тянулась к лицу, мурлыкала, принюхивалась, касалась влажным носом его подбородка и щёк. Он аккуратно поставил её на лапки и шёпотом произнёс:

    – Ну… беги к своим ангелам.

    Кошка, будто поняв, что ей сказал человек, ещё чуть-чуть постояла с ним рядом, а потом лёгкими бесшумными прыжками растворилась в ночи.

    Лестница на третий этаж была изрядно замусорена. Открыв дверь, Панама вошел в квартиру, и навстречу ему сейчас же попалась одна из соседок. Пожилая женщина шествовала по коридору с полотенцем на шее, подталкивая в спину своего внука Кирюшку. Судя по всему, второклассник пребывал в том специфическим состоянии, когда слипаются глаза и ужас как хочется спать, но на вечернее мытьё до того лень тратить энергию, что поход в ванную и, соответственно, сон откладываются до бесконечности.

    – Иди, лентяй, топай, – беззлобно ворчала старушка. – Ох и грязнули вы, мужики!.. Ну-ка пошевеливайся, валенок…

    Увидев Панаму, соседка заулыбалась:

    – Вечер добрый, Антоша, вы борщика горяченького не хотите?.. А то у меня на плите ещё не остыл, так вы наливайте… Да иди же ты, пострел! – вновь подтолкнула она внука. – Чего вылупился?

    Кирюша действительно замер посреди коридора, сосредоточенно разглядывая соседа, которого чуть ли не первый раз видел вблизи. Пацанчик жил у бабушки уже неделю – родители, приславшие его, уехали в отпуск. Кирюшка был взрослым самостоятельным человеком и бабулю всерьёз не воспринимал. Она и попугивала внука суровым соседом-милиционером. Антон Григорьевич говорил мало, уходил рано, приходил поздно – мифологический персонаж, как нельзя лучше подходящий для детской страшилки…

    Его присутствие благотворно сказалось и на сей раз. Оглядывающийся отрок был-таки отконвоирован в ванную комнату. Там немедленно зашумела вода, а немного погодя слуха Панамы достиг смешной мальчишеский гнев:

    – Ну ба-ушка, ну отстань! Я са-а-ам… – Заботливая бабушка, для которой герой галактики был всего лишь несмышлёным внучком, явно пыталась собственноручно намылить ему лицо: так-то верней.

    Когда тобой пугают детей, это на самом деле не особенно радует. Но при всём том соседки (интересно, за какие заслуги?..) Панаму любили. Между ними даже существовал этакий сговор – обе старались подкармливать одинокого соседа, да и в целом как могли скрашивали его холостяцкую жизнь. Кто вообще сказал, будто холостяк – это законченный эгоист, который живёт один исключительно оттого, что ни в какую не желает поступаться личным комфортом?.. Может, для кого-то это было и так. Для Шерлока Холмса, например, с его миссис Хадсон…

    Доходя в своих размышлениях до этого места, Панама обычно усмехался и говорил себе, что у него таких «миссис Хадсон» было аж целых две.