– Да. Ты сказал, она на ученом собрании? – Я посмотрел на часы – было почти восемь. – Так вот, собрание закончилось, она тебя ждет, а не дождавшись, позвонит. Может быть, сейчас. Наверно, рассердится, что ты не приехал… И ей ничего не известно о…

    Мобильник Ахмета зажурчал. Он поднес аппаратик к уху, вымолвил что-то напевное, сделал паузу, о чем-то спросил. Щека его стала бледнеть, и шрам выделялся на ней алой полоской. Закончив разговор, Ахмет на секунду прикрыл глаза, потом пробормотал на арабском пару фраз и тут же перевел:

    – У нас говорят: глупец не верит в завершенное. Носит песок в пустыню и поливает медом финик… Прости, господин мой Сирадж, что я оскорбил тебя недоверием. Чем искупить мой грех?

    – Скажи госпоже… скажи ей… – Горло у меня перехватило, и я почувствовал, как запылали щеки. – В общем, ты знаешь, что сказать.

    – Знаю. – Он кивнул и поднялся. – Кофе у тебя хороший, но надо ехать.

    – Надеюсь, мы еще встретимся, почтенный Ахмет.

    – Если будет на то воля Аллаха.

    На пороге он остановился и, не глядя на меня, спросил:

    – Ты говоришь, что госпожа моя прекрасна, и ты повелеваешь джинном, таким могучим, что от его дыхания рушатся дома. Почему не велел доставить ее к себе?

    Я пожал плечами.

    – Наша жизнь не сказка, почтенный Ахмет. В ней и без джиннов хватает насилия.

    – Истинно так!

    Мы вышли на лестничную площадку. Дверь соседней квартиры отворилась, Катерина бросила взгляд на меня, потом осмотрела Ахмета и облизнулась. Он поклонился ей и начал спускаться по лестнице.

    – Что у тебя за шум, Сережа? Кошка рожает?

    – Гуляли, – неопределенно ответил я.

    – Был повод?

    – Целых два: от службы откупился и денег раздобыл.

    – Ну и слава богу. – Она поглядела на пустую лестницу и вздохнула: – Ка-акой мужчина!

    – Иностранец! – произнес я со значением. – Из этого… из Катара! Компьютерами торгует. Я сбыл ему партию. Получу комиссионные, должок отдам.

    – Не торопись, Сереженька, не горит. Спокойной ночи. – Она притворила дверь, но тут же высунулась снова и спросила: – А Катар – это где?

    – Если с юга смотреть, то будет слева от Персии, справа от Аравии, – пояснил я. – Нефть, верблюды, финики, дворцы и страстные богатые мужчины.

    – Ах! – Она томно вздохнула. – Еще американские авианосцы, – добавил я, но дверь уже закрылась.

    Вернувшись к себе, я водрузил на место раковину и приласкал Белладонну – после случившихся потрясений она нервно зевала и отряхивала лапки, будто прошлась по грязной луже. Потом ощупал себя самого: шишку на темени, синяки на ребрах, ссадины на костяшках пальцев. Принял душ, переоделся. Представил, что скажет Ахмет Захре. Видеть тебя – счастье, мечтать о тебе – радость… Вздохнул и сел к компьютеру.

    Джинн, разумеется, был на месте.

    – Твой организм функционирует нормально. Я заключаю, что помощь была своевременной и эффективной.

    – Исключительно эффективной, – подтвердил я. – Но почему ты вызвал Ахмета, а не Симагина?

    – Причин две.