-  Какие бесы? День еще на дворе!

    -  Дык ведь, Андрей Васильевич, полнолуние вот-вот случится. Известно дело, на Сешковской горе в такую пору даже днем нечисть балует. Не дай Бог на глаза им попасться!

    -  Ты, никак, креста нательного не носишь? - поинтересовался Зверев.

    -  Как же не носить? Ношу! - Девушка торопливо полезла в вырез сарафана, вытянула за льняную ниточку маленький серебряный крестик. - Вот он, при мне!

    -  Так чего же тебе бояться? С крестом нечисть человека трогать боится, не подходит.

    -  Ну да, батюшка Феофан то же сказывает. А о прошлом годе, вестимо, у нас мужик деревенский, из Бутурлей, возле Козютина мха аккурат накануне полнолуния сено косил. Дык токмо он возок свой нагрузил, конь вдруг как молвит человеческим голосом: «Никуда ты отсель не стронешься», - да и замер. Никак его мужик с места двинуть не мог. И тянул, и толкал, и понукал, и вожжами бил, и уговаривал, и манил - встал конь, и никуда с места не шел. Вконец отчаялся его хозяин. А ночь уж спустилась, нежить болотная к телеге сбираться начала. Мужику страшно, ан коня с повозкой бросить жалко. Снял он одну оглоблю, да и стал вокруг ходить, помахивать. Как полезут, размыслил, так ужо оглоблей этой отбиваться станет, добро свое оборонять. Ну нежить, на это глядючи, спужалась да назад на болото, за реку ушла. Мужик смотрит - ан конь у него с места сошел и давай ржать от радости. Ровно человек живой - понял, что порча черная спала. Мужик запряг его и домой поехал. Токмо к рассвету, сказывали, вернулся. Индо поседел весь, когда во двор свой заехал. А все оттого, что на Козютином мху колдун древний, бессмертный живет. Лютобор по имени. Вот! И никакой крест того мужика не спас, хоть и крестился он, и креста не снимал.

    -  Как же не спас, коли он жив остался? - хмыкнул Зверев. - Сама же говоришь, жив вернулся. И колдовство это на него не подействовало, только на коня. Мерин-то, поди, некрещеный?

    -  Кто же лошадей крестит, Андрей Васильевич?

    -  Вот потому мерин один от колдовства и встал. - Андрей снял епанчу, кинул на траву. - Давай хоть здесь посидим, раз идти боишься. Ты понюхай, как травой и цветами тут пахнет. Рай просто кругом. А в усадьбе, куда ни прячься, ан аромат хлева все едино любой дух перебивает.

    -  Да, Андрей Васильевич, хорошо. - Варя оглянулась на усадьбу, потом уселась на край плаща, оставив обутые в низкие сапожки ноги на траве. - А крест от колдуна сильного, от порчи, от сглаза или лихоманки не спасает, это ты зря так надеешься. Вон сколько народу у нас от колдовства пропадает! Нечто от Лютобора бессмертного таким малым крестиком обережешься?

    -  А кто мне это рассказал, Варя, угадай? - опустился рядом с ней Зверев. - Лютобор и научил. Коли от бога христианского не отрекаешься и символ его на груди носишь, то и Бог тебя в беде не оставит.

    -  Значит, ты, Андрей Васильевич, и впрямь к колдуну на болото бегаешь? - испуганно перекрестилась девушка. - Почто же ты, батюшка-боярин, душу губишь?

    -  Зачем губить? - пожал плечами Зверев. - Лютобор говорит, богов на Руси много. Коли еще и для Христа требы честно исполнять, хуже не станет. Посему на молебен благодарственный, в честь завершения похода, я завтра пойду. И молиться стану.

    -  А к колдуну зачем бегать? Можно ведь и у святых помощи попросить.

    -  В деле, которое для меня важно, святые не помогут. С ними говорить трудно: не отвечают. А Лютобора спросить можно, посоветоваться. Он не жадный, знанием своим делится.