|
Варя откинулась назад, положила ему руку на спину, не только не противясь, но и прижимая паренька к себе. Ее губы были мягкими, горячими и - сладкими. Сладкими, как курага, как халва, как мед, что ее отец каждый год возил в усадьбу с глухой лесной пасеки. Наконец оторвавшись, Андрей снова провел ладонью по ее волосам, вглядываясь в голубые глаза, и повторил:
- Ты самая красивая из всех, кого я встречал на свете. У тебя самые прекрасные брови, самый очаровательный носик, самые алые щеки и самые каштановые волосы. Ты… - Ты блуд чинишь бесчестный, охальник?! Да как ты смеешь на берегу священного озера, перед Божьим храмом прелюбодействовать бесстыдно, раб Божий?! Андрей быстро поднял голову и увидел над собой черноризника с откинутым капюшоном и большущим крестом на груди. - Вот черт! - вырвалось у него. - Как не вовремя! - Да как ты смеешь нечистого поминать здесь, на земле, благословенной самим апостолом?! За такие слова длань Господня твой язык вырвать должна немедля и к муравейнику на месяц в наказание прибить! Варя уже вскочила, заметалась из стороны в сторону, кинулась бежать к усадьбе. Зверев поднялся медленнее, подхватил плащ, встряхнул, закинул за плечи, застегнул крючок на шее. - Негоже без благословения Божьего, без молитвы и благословения родительского баловство подобное чинить! Да еще прилюдно, в чистом поле, пред взорами Божьими и чело… - Заткнулся бы ты, отче, да чесал отсюда не торопясь, - не выдержал Андрей. - Не со смердом треплешься, с родовитым боярином, хозяином земель здешних. Чем лясы точить, на гору Сешковскую бы сходил, там сейчас как раз нечисть гуляет. Мало того, что приперся не вовремя, так еще уму учить пытаешься. - Да ты… - задохнулся монах. - Да как ты смеешь?! - А про поле помолчал бы лучше, коли не знаешь, не позорился бы пред людьми. От семени, на пашне пролитого, хлеба вдвое гуще растут. Да и от бесплодия земля лечит. - Молитва лечит, охальник! - вскинул руки к небу монах. - Молитва, не знахарства языческие! Гнев, гнев Господний на тебя за мысли и слова сии призываю. - Гора там, - указал пальцем на проклятое место новик. - Полнолуние скоро, нежить голодная бегает. Шел бы туда, отче, им про Господа рассказал. А мне ты уже надоел… Он похлопал монаха по плечу и пошел к воротам усадьбы, всей спиной чувствуя ненависть и недоумение святого отца. Здесь, в православной земле, он к такому обращению явно не привык. Даже Зверев, выросший в атеистическом времени, уже давно проникся здешним почитанием веры, церкви и ее служителей, но… Но подобное явление монаха в самый неподходящий момент способно вывести из себя кого угодно. Он, что, не мог стороной парочку у озера обойти? Варвара приплясывала у запертых ворот, не зная, что делать. Кричи, не кричи - до утра не откроют. Еще боярину, может, и открыли бы, - но не холопке. Мало ли кто под покровом ночи к чужому дому подкрадывается? Увидев новика, она отвернула лицо, прикрыв его сдернутым вперед краем платка. Ровно и не лежали они всего минуту назад бок б бок и не радовались поцелую. Наваждение ушло. - Чертов монах, - тихо буркнул себе под нос Андрей и наложил руки на ворота, вспоминая, где именно деревяшка лежит на крюках. Лютобор обещал, что заклятие отпирает любые запоры. Как - только далеким предкам ведомо, что магию сию создавали. Новик закрыл глаза, сложив руки на двери, крест-накрест, ладонями вперед, сосредоточился, мысленно сливаясь руками с запором, и еле слышно, только для себя и ворот, заговорил: - Встану утром рано, опущусь утром низко, подниму пояс железный, надену шапку медну, надену сапоги булатны. |
