-  Чем же колдун лесной с человеком простым поделиться может?

    -  Много чем, Варя, - пожал плечами новик. - Заговоры от стрел он знает, от меча, копья. От пут любых заговоры. Они и веревки, и замки любые отпирают. Оружие мое он заговорил, чтобы одного меня признавало, а другим в руки не давалось. Научил, как людей от пьянства, от болезней, от порчи, от бесплодия заговаривать, как привороты делать, красоту девицам навевать. Научил меня проходить сквозь стены, в чужие сны заглядывать, будущее и прошлое узнавать. Про зеркало Велеса никогда не слыхала?

    -  Чем же он плату за такую мудрость берет? Кровь твою пьет? Душу купил? - Девушка опять перекрестилась и даже чуть отодвинулась. Но не ушла. Женское любопытство, известное дело, сильнее любого страха.

    -  Ты все равно не поверишь, - отмахнулся Андрей. - Считай, что вообще без платы учит.

    -  Ну скажи, батюшка-боярин, чем? Право слово, никому не передам.

    -  Говорю же, ничем… - Зверев поднял голову к темнеющему небу: - Гляди, звезды уже зажигаются. И подмигивают, как кокетки. Красиво.

    -  Ну скажи, Андрей Васильевич, не мучай! А вдруг и я соглашусь? Тоже пойду к нему в ученицы, ведьмой настоящей стану. Буду бури вызывать, привороты творить, падеж на недругов насылать… Ой, прости, Господи, прости, Господи, прости, Господи… - Она спохватилась, что наболтала лишнего, и стала поспешно креститься.

    -  Тебя не возьмет.

    -  Почему?

    -  Платить нечем, - усмехнулся Андрей.

    -  Нечто у меня души нет? Али кровь не та?

    -  Да говорю же, Варя, не берет он платы ни душой, ни кровью. Смотри лучше, какие звезды, - откинулся он на спину. - Ты можешь себе представить, что вот так вот, сверху вниз, ничуть не меняясь, они уже миллионы лет на Землю смотрят. И еще миллионы смотреть будут. И что четыреста шестьдесят лет для них все равно, что для нас всего одно мгновение?

    -  Дык ведь мир всего семь тысяч лет назад сотворили, Андрей Васильевич.

    -  Ну да, конечно, - не стал спорить с общеизвестной здесь истиной Зверев. - И эти семь тысяч лет для них как раз, как один миг, промчались. Скажи, Варя, а как ты в усадьбу попала? Про Трощенка, отца твоего, я слышал, ан не видел ни разу.

    -  Нешто не видел, Андрей Васильевич? - повернулась к нему девушка. - Он же летом, в середине грозовика, мед на оброк привозит, и по осени, перед Покровом.

    -  А-а, так это он… - Говорить, что оказался в теле барчука только нынешней зимой, Андрей, естественно, не стал. - Как же ты сюда попала?

    -  Отец сказывал, порчу на нас соседи навели. Он ведь бортник, зажиточно завсегда жил. Цыганскую порчу сделали - на полный извод и разорение. И маму мою любил сильно, счастливы были вместе. Хорошо жили. Вот и сделали из зависти. У нас в едино лето и маму сухотка сожрала, и сестер двух моих тоже. Мы с братьями и отцом тоже много кашляли, но уцелели. Однако же еще и заморозок средь грозовика ударил, на полях все вымерзло, токмо репы маненько уцелело да моркови. А хуже всего - ульи все погибли. А мы сеяли-то мало, токмо так, для стола. И подворье было маленькое. Так получилось, на всю зиму с пустым погребом и амбаром остались.

    -  Так, небось, у соседей тоже все померзло… - осторожно намекнул Андрей.

    -  Померзло, - обхватила руками коленки девушка.