Но лучше уж слова-паразиты, чем неуместное использование слов. Не так давно один наш депутат хотел сказать, что не будет затягивать речь, и заявил в парламенте, что себя «обрежет». Лучше бы он сказал «буду краток, типа того». Однако он, по крайней мере, не был антисемитом.

Несчастна та страна…

Невозможно сдержать восторженность средств массовой информации, которая, если кто-то с чем-то не согласен, говорит, что он гремит, словно Зевс Громовержец. Люди больше не говорят, а «гремят», не попадают в затруднительное положение, а оказываются в эпицентре циклона (что, кстати, ошибка, потому что в эпицентре циклона царит полный штиль, но на публику это производит впечатление).

Вернемся к капитану Джакомацци. Я прекрасно понимаю, что говорю все это с опозданием, потому что часть мыслей, с которыми я согласен, уже высказал, например, Лучано Канфора в интернет-газете Lettera 43 от 2 января. Но неплохо бы еще раз обратиться к этой теме. Капитан Джакомацци, безусловно, достойный человек (даже если потом будет доказано, что он в какой-то степени несет ответственность за причину трагедии), и надеемся, что любой капитан в подобном случае поведет себя так же. Он не герой, он человек, который честно, не струсив, выполнил свой долг. Морская традиция и профессиональная этика предписывают, что капитан должен покинуть корабль последним, и этот долг подразумевает, конечно же, опасность, как и долг десантника, который может погибнуть в перестрелке.

Кого считать героем? Если мы будем придерживаться теории Томаса Карлейля, герой – это любой великий человек с яркой харизмой, который оставил след в истории, и в этом смысле героями являются как Шекспир, так и Наполеон, независимо от того, что, возможно, они были (absit iniuria) из робкого десятка. Но идеи Карлейля осудили сначала Толстой, а позднее историки-материалисты, которые придавали меньше значения великим событиям прошлого, а изучали прежде всего экономические и социальные явления, или общественные силы. Если же мы заглянем в словари и энциклопедии, мы узнаем, что герой – это мужественный, бесстрашный человек, который, рискуя своей жизнью, совершает смелые, необычные по своей храбрости поступки, помогая другим. Героем был Сальво д’Аквисто: никто не требовал от него брать на себя вину и выходить вперед перед расстрельной командой, чтобы спасти жителей городка; однако он сделал это сверх своего долга и погиб. Чтобы стать героем, не нужно быть солдатом или полководцем: герой тот, кто ценой своей жизни спасает тонущего ребенка или товарища в шахте или бросает спокойную работу в больнице у себя на родине и, рискуя собой, едет в Африку лечить больных лихорадкой Эбола. С другой стороны, кажется, тот же Джакомацци в своем интервью после возвращения сказал: «Не называйте меня героем, надо вспомнить о тех, кого больше нет с нами». Разумный способ избежать медийной канонизации.

Почему же человека, безусловно обладающего мужеством и хладнокровием, который просто выполняет свой долг, мы называем героем? Брехт говорил нам (в «Жизни Галилея») о том, что несчастна та страна, которая нуждается в героях. Почему несчастна? Значит, ей не хватает нормальных людей, которые делали бы свое дело честно, без воровства или уклонения от своих прямых обязанностей, и делали бы его (пусть это звучит тривиально) «с профессионализмом». Когда нет нормальных граждан, страна отчаянно начинает искать героев и раздавать золотые медали направо и налево.

Выходит, несчастная страна – та, где люди, не понимая, в чем состоит их долг, отчаянно ищут себе вождя, которого можно наделить харизмой и который будет отдавать им приказы, что делать. А это, если я правильно помню, идея, выраженная Гитлером в Mein Kampf.

Время и история

Недавний выпуск был посвящен воспитанию детей и молодежи в годы фашизма (GIL, дети волка, маленькие итальянки, ликторские состязания, школьные учебники и так далее).