Вероника Мефодьевна сидела за своим рабочим столом и по обыкновению разбирала какую-то рукопись. Она подняла на вошедшего Володю свои усталые глаза. Мальчик так боялся увидеть в них упрек или даже злость, но одна лишь искренняя радость засветилась в этих поблекших, спрятанных в паутине морщин глазах.

- Ба, ба, ба! - прогудела она. - Глориа вам, синьор! Куда запропастился, голубчик? Садись-ка да расскажи!

Володя, тронутый теплой встречей, сказал:

- Да разве вы ничего не знаете?

- Ну да, был какой-то шум, ты что-то снял с витрины, ну и что? Неужели кто-то мог подумать, что ты способен на кражу? Я так и заявила и этой щуке Адельфине, и директорше нашей: посмотрите в глаза этого мальчика. Неужели вы увидите, что в этих глазах прячется вор? Какое-то недоразумение, право...

- Спасибо вам, Вероника Мефодьевна, - дрогнувшим голосом произнес Володя. - Я действительно не брал скрипку - я только хотел на ней поиграть. Скрипку взял другой человек, но пока я её не найду, называть имя этого человека не стану. Я же к вам пришел вот зачем. Помните, вы говорили о каком-то скрипичном мастере, он и ремонтировал, и изготавливал скрипки тот, что назвал имя итальянца...

- Ну да, я вспомнила, не продолжай, - перебила Володю старушка. Василий Васильевич Переделко. Только он уже умер, но его дело продолжил сын. Тебе-то что от него нужно?

- Один мой знакомый хотел отдать в починку дорогую скрипку, но все не решается - боится, что загубят инструмент. Если бы вы назвали адрес этого Переделко, то мой знакомый отнес бы ему в ремонт свою скрипку.

- Да, но только где я возьму его адрес? - задумалась старушка. - Может быть, в старых актах приемки, где Переделко-старший значился как эксперт? М-да, можно посмотреть, только это будет очень, очень ларго, ты понимаешь.

- Понимаю! Пусть медленно. Я подожду! - обрадовался Володя, а женщина, тяжело опершись на столешницу, поднялась, чтобы идти в хранилище за документами.

Едва Вероника Мефодьевна скрылась в чреве архива, Володя, стараясь не скрипнуть, поднялся. Он помнил, что не разобранные документы, с которыми он занимался, так и лежали в пачке в углу. Среди них находился и конверт с письмом и чертежом - он нарочно не внес его в опись. Именно к этой стопке бумаг и шел сейчас Володя на цыпочках, как настоящий вор.

"Ах, Вероника Мефодьевна, - думал он с каким-то веселым злорадством, напрасно вы решили, что я не способен на кражу! Еще как способен, только я не стану красть ради наживы. Я сейчас украду несколько бумажек и пока не знаю, понадобятся ли мне они, но все же украду. Потом я верну их на место, но это будет потом..."

Он чуть не рассмеялся от радости, когда его быстрые пальцы нащупали в большой стопе гладкую бумагу конверта. Володя выхватил его из общего вороха документов, выдернул из брюк подол футболки, запихнул конверт под тонкую ткань - нет, здесь он был виден даже почти слепому! Володя, слыша шаркающие шаги Вероники Мефодьевны, быстро передвинул конверт на спину, заткнул майку за пояс и сел за стол, приняв прежнюю позу.

- Сейчас посмотрим, сейчас, сейчас! - бормотала себе под нос старушка. - Архивы на то и нужны, чтобы хранить сведения обо всем! Так, начнем с шестидесятого года...

И женщина стала переворачивать страницы дела...

Она рылась в папках и сброшюрованных делах с полчаса, и Володя уже потерял надежду. Если Вероника Мефодьевна не найдет адрес этого Переделко, то, конечно, можно обратиться в адресное бюро, только все это затягивало сроки операции. Впрочем, план у Володи хоть и имелся, но был рыхлым, хлипким, как весенний снеговик, который вот-вот упадет. Но и этот киселек мог сослужить большую службу.

- Ну, радуйся, голубчик, - легонько ударила старушка желтой рукой по листу бумаги. - Вот адрес Переделко, правда, нет никаких гарантий в том, что его сын, которому сейчас около семидесяти, а то и больше, живет по этому адресу, а не где-нибудь еще.