Просто вся эта ситуация с разводом… для леди моего положения – это чересчур.
– Евгения Венуа, графиня д’Ортен, – в сторону Ивара Анри даже не взглянул. – Моя супруга, Тереза Феро, графиня де Ларне.
Если бы голосом можно было рубить мрамор, пол под нами уже разделился бы надвое, а случайные зрители щедро посыпались вниз, как горох сквозь прореху в мешке. Зрителей, кстати сказать, становилось все больше. Конечно, остановиться и откровенно глазеть на нас не могли, поэтому приходилось замедлять шаг, поправлять прическу, любоваться барельефом – у кого на что хватало фантазии. Все таки не каждый день встречаешь графа, его жену, пусть даже почти уже не – как она только что заявила, и любовницу в опере. Маркиз де Нуаре вон свою не привел, скучный он человек.
– Приятно познакомиться, мадам Феро.
Графиня улыбнулась, голос ее звучал как колокольчики в ночи. Такие размером с чайную чашку металлические бубенцы.
– Взаимно, мадам Венуа.
В глубине учтивой невозмутимости полыхнула насмешка. Евгения смотрела не сквозь меня, как могло показаться. Она смотрела насквозь.
– Прошу прощения, графиня. Я провожу вас, – Анри обращался к ней, но смотрел на меня. Если взгляд может захлопнуться на горле капканом, то именно это сейчас и произошло. – Мне нужно поговорить с супругой. Когда я вернусь, вам лучше быть на этом самом месте, миледи.
– Граф…
Евгения хотела возразить, но Анри уже повел ее прочь. Разочарованные таким поворотом событий дамы и господа начали расходиться. Зашуршали платья, зашумели голоса – кто то обсуждал «Падение», кто то внутреннее убранство оперы Руале. Поклясться могу, многие были бы рады остаться здесь до возвращения моего мужа и понаблюдать, чем дело кончится, но мне было не до них. Вместо трех дней остались считаные минуты. Пять? Десять?.. Чтобы заставить поверить Анри в то, во что я сама не верю. Все мое существо отчаянно противилось даже мысли о поездке в Лавуа, не говоря уже об обжигающих, сводящих с ума прикосновениях.
– Тереза, что вы только что устроили? – яростный шепот Ивара настиг меня в самый подходящий момент. Я обернулась и вцепилась в его локоть мертвой хваткой.
– Мне нужна ваша помощь! И коньяк.
5
Самая лучшая часть любого плана – импровизация. В этом я убедилась, щедро ополоснув рот коньяком в оперной туалетной. К счастью, удалось улучить минутку, когда обитель роскоши в светло сиреневых тонах с зеркалами в золоте и широкими рукомойниками некоторые дамы уже покинули, а прочие еще не зашли. Все таки от лорда Фрая тоже есть польза, читай: крепкая рука джентльмена, на которую можно опереться, и имя ему – Ивар Раджек. Он не задавал лишних вопросов, не учил уму разуму, просто принес все, что требовалось. Не знаю где, но он раздобыл серебряную флягу, наполненную наполовину, которая перекочевала в ридикюль. Разглядывая себя в зеркале, я пришла к выводу, что выгляжу достаточно нетрезвой: глаза лихорадочно сверкают, даже руки слегка дрожат. Последнее от напряжения, но кому какая разница. Вряд ли можно отличить алкогольную тряску рук от безалкогольной.
По пути назад мне попадались лица знакомые и не очень. Я ловила заинтересованные взгляды: до большинства уже добралась новость, что граф де Ларне появился под руку с графиней д’Ортен. На лестнице мы обменялись улыбками с женой известного делового человека – что интересно, в Вэлее расположение к богатым людям, не отмеченным титулом, было обычным делом. В большинстве случаев снисходительное, с высоты своего положения, но все равно не идущее ни в какое сравнение с холодным отчуждением энгерийцев.
Когда мы с ней поравнялись, она едва уловимо наклонилась ко мне и прошептала:
– Он вас недостоин.
К сожалению, ответ: «Еще бы», был стратегически неверным, поэтому я просто потупила взор и прерывисто вздохнула. |