– Смотрите и запоминайте.
Ивар раскрыл веер и медленно, чтобы можно было отследить, начертил на поверхности воздушный узор активации. Первое время ничего не происходило, а потом на кружеве узора загорелась схема поезда и маленькая красная точка, которая дергалась в разные стороны – Кошмар бросался на дверь, требуя выпустить его на волю. Рядом мерцала синяя.
– Следящая магия. Красная – объект, синяя – вы, – веер вложили мне в руку. – Радиус действия невелик, максимум в пределах замка, района или большого парка.
Он распахнул дверь, и Кошмар пулей вылетел в коридор. «Объект» удалялся, и я стремительно поднялась. Вряд ли у меня сегодня получится выспаться, но если есть возможность провести время со знакомым лорда Фрая или подальше от него, я предпочту второе. Несколько лишних часов в простом и привычном мире, где правда и ложь разбросаны по разным полюсам, а не сплетаются в неразличимую иссушенную временем паутину. Где я понятия не имела, чем может оказаться веер или сувенир на каминной полке.
– Увидимся в Ольвиже! – донеслось мне в спину, но я не обернулась.
Вряд ли у него найдется то, что мне действительно нужно.
Противоядие к чувству, которое по прежнему жгло меня изнутри.
2
На улицах уже зажглись фонари, переливающийся огоньками окон и подсвеченных башенок «Ле Лантье» возвышался над соседними зданиями.
– Графиня, – портье почтительно склонил голову и распахнул передо мной двери. Я кивнула и прошла в холл. Величественный, оформленный в золоте и пастели, залитый светом. Многоярусная подвесная люстра, каждое звено которой выполнено из хрусталя. Центральная лестница не уступала той, что была в холле Мортенхэйма, неподалеку от массивной мраморной стойки застыли носильщики, пестрели наряды дам и фраки кавалеров. Представительный господин что то объяснял спутнице в мехах и шелках, но та капризно дула губы и воротила нос. Стараясь не улыбаться, я быстро прошла мимо. Для меня это все еще было непривычно: в Энгерии женщины тише воды ниже травы.
Но в Энгерии все по другому.
В Лигенбурге в это время погода стремительно портится, в Ольвиже за несколько дней даже не хмурилось ни разу. Небо оставалось безоблачным и пронзительно синим – уже не таким высоким, как летом, но от этого не менее ярким. Листья желтели, но понемногу, неспешно. Бодрящая прохлада, заставляющая по утрам сильнее кутаться в одеяло, к полудню превращалась почти что в мягкое тепло, оглаживающее узкие улочки и широкие ладони площадей, многочисленные фонтаны, мосты и арки. А сколько здесь было красок!
Никогда раньше я не видела такого буйства цвета и столько самых разнообразных нарядов. В Энгерии так одеваются только на балы и праздники, но в вэлейской столице праздник был каждый день. Простые горожанки или знатные дамы – никакой разницы. Откровенные фасоны, яркие расцветки и никаких опущенных глаз. Я наблюдала за жизнью из окна номера или сидя на прогретой солнцем набережной Лане – чистой и светлой, больше пока никуда добраться не получилось. Да и не хотелось, если честно: с каждым днем, проведенным в Ольвиже, мне все больше становилось не по себе. Иногда накатывало нелепое чувство – все, что сейчас происходит, не со мной. Я живу взаймы, и когда жизнь попросит вернуть долг, отдавать его будет просто нечем.
А потом я вспоминала, зачем я здесь.
И не знала, чего страшусь больше: дня, когда Анри придет, или того, что он не придет никогда.
– Графиня, добрый вечер.
– Добрый вечер, месье Жуан.
Консьерж улыбался, даже когда улыбаться было некому. Седовласый, в строгом форменном костюме. Неизменно учтивый как с гостями, так и со своими подчиненными. За массивной стойкой из светлого дерева он выглядел невысоким, но от этого не менее представительным. Странно, сколько всего я начала замечать. |