Изменить размер шрифта - +

За огромной стеклянной аркой, обрамленной двойными портьерами: передними – карминовыми и дальними – цвета шоколада с молоком, раскинулся Ольвиж, затянутый в фиолетовую дымку поздних сумерек. Я смотрела на текущий по улице людской поток, а думала почему то о платье, которое лежало в неразобранном сундуке. Может, потому, что по цвету оно было близко к портьерам, а может, потому, что могло понравиться Анри… Тому Анри, которого не существует. По ощущениям в голове остановился бродячий цирк – звон, хихиканье и опилки. Действительно, что, кроме опилок, может быть в моей голове, если я сболтнула такое? Жаль, через ту пирамидку нельзя передавать происходящее в реальном времени. Хотела бы я сейчас посмотреть на лицо лорда Фрая!

– Мешать мне жить, как того хочу я.

Анри отражался в окне, а за его спиной – и вся спальня. Массивные абажуры на прикроватных тумбочках. Комод с декоративными бронзовыми статуэтками и тарелками. Панно с изображением дворца Альдеанн – летней резиденции вэлейского короля. Подвязанный балдахин над кроватью. Подушки и с некоторых пор слишком большое для меня одной ложе.

Я сложила руки на груди, повернулась.

– Не мешайте мне, граф. А я не стану мешать вам.

Анри повторил мой жест, взглядом впился в лицо.

– У тебя неделя, чтобы поставить подпись и уехать, Тереза. Задержишься – будешь наслаждаться жизнью в Лавуа. Живописная глушь, все, как ты любишь.

Получилось. Поверил.

– Вы не посмеете, – тихо сказала я.

Напряжение отпускало, хотелось то ли плакать, то ли смеяться.

– Неужели? – он указал на браслет, полыхающий под тонкой кружевной перчаткой. – Ты все еще моя жена, если это не изменится в ближайшее время, пеняй на себя. Власть твоего брата не безгранична.

Анри развернулся и вышел. Негромко хлопнула дверь, стена перед глазами поползла вверх, я даже не сразу поняла, что сижу. Аккуратно, на краешке постели, чинно сложив руки на платье и глядя в одну точку. Правда, точка перемещалась туда сюда, а следом за ней вся комната. Тогда я просто уткнулась в лицо руками и позволила себе дрожать всем телом до звучно стучащих зубов. Подбежавшая Мэри что то спрашивала про отъезд, не обидел ли он меня. Нет, мы не уезжаем, да, все в порядке. Да, мне нужно помочь раздеться, нет, об ужине я уже справилась.

Дело осталось за малым: справиться с тем, что творится внутри.

Со временем станет проще. Обязательно.

Не может не стать.

 

3

 

Фасад королевской художественной галереи Вилль Д’Оруа украшали огромные часы, точная копия которых была и внутри, под высокими сводчатыми потолками, над барельефом, между колоннами с лепниной. Кто то мудрый сказал: когда в голове кавардак, а в душе творится непонятно что, наслаждайся искусством. Ну ладно, это я сама только что придумала. Лучше бы придумала, как объяснить Анри, что после его слов не сбежала первым же поездом в Энгерию или куда нибудь еще. Я ломала над этим голову за ужином, в ванной и в постели, но из вариантов: «Лавуа не страшнее, чем Мортенхэйм» и «Я без вас не могу» даже меньшее зло выбрать не получалось. В итоге проворочалась без сна, а утром вскочила, как только взошло солнце. Дурная, как получившая ускорение газетой оса, бродила по этажам и залам, разглядывая разношерстную публику, скульптуры на постаментах, античные вазы и картины, собранные за множество веков со всего мира.

– Любуетесь маркизой де Флери?

Перестала вздрагивать, когда ко мне подкрадываются со спины, – уже хорошо. На самом деле просто остановилась, чтобы немного отдохнули гудящие ноги. Как оказалось, перед портретом темноволосой девушки. Черные как уголь брови вразлет, такие же черные глаза с поволокой, смуглая кожа и пухлые губы. Алый шелк обнимал ее плечи, стекая лифом на талию, чтобы подчеркнуть тонкий стан.

Быстрый переход