Она уже догадалась, что он собирается сделать.

— Ланнер, — сказала она, — София.

— Живете в Лондоне, я полагаю.

— Да.

Он набрал на клавиатуре индекс, потом — щелк! — вышел на нужный файл. Имена людей и названия мест замелькали на экране, и вот уже показался нужный им раздел, с мигающим на нем курсором.

Алекс медленно повел курсор:

— София... Их, должно быть, не так уж много. — Он откинулся в кресле. — А вот и вы. Хампстед — просто замечательно.

Софи увидела на экране свое имя и адрес.

— Ну, что же, — проговорила она, — скажите теперь, кто я такая. Алекс подвел курсор к окошечку в верхнем правом углу экрана и набрал номер, который появился рядом с именем Софи. Тайны раскрывались у них на глазах, разворачиваясь, словно знамена, полотнище за полотнищем, красные на черном фоне.

Мясистое лицо Алекса снова расплылось в улыбке.

— Да вы богаты! — констатировал он. — А что вы скажете по поводу лотереи в Альгарве?

— Сэм, Сэм! — крикнула Софи. Да будь она проклята, если станет семенить за ним, как покорная жена. Он удивленно оглянулся и немного сбавил шаг. — Вот адрес Марианны. Это недалеко от Лонгрока, да?

— Не знаю, где именно, но действительно близко.

— Не это ли их объединяет? Марианну и Зено? Они что, действуют заодно?

Паскью пожал плечами:

— Об ее исчезновении заявил Питер Новак. Так звали ее отца?

— Не помню. — Софи остановилась, пропуская Паскью вперед, потому что он уже проходил в ворота автомобильной стоянки.

Вернулся он задумчивый и несколько озадаченный.

— А мы здесь оставляли машину? Все эти стоянки на одно лицо.

...Когда их машина влилась в общий поток, ветер подхватил и закрутил вихрем мусор на перекрестке. Он зашуршал по переднему стеклу, и Софи невольно подалась назад, сказав:

— Погода в городах состоит из одних только мусорных смерчей. Они доехали до развилки: одна дорога шла прямо на запад, другая, петляя, уводила на север. Паскью проехал по центральным улицам, потом выбрался на прямую, как стрела, сквозную магистраль, уходившую за пределы города.

— Поехали в Клайдон, — сказала Софи.

И было в ее голосе что-то, что заставило Паскью возразить:

— Тебе это совсем не обязательно, я поеду один.

Они двигались теперь по эстакаде, от которой начинались дороги западного направления. Софи села поглубже на своем сиденье и стала смотреть на улицы, тянущиеся внизу вдоль эстакады. Паскью подумал, что она спит, и приглушил звук у магнитофона. Выехав из города, они проделали еще миль двадцать, и лишь тогда она ответила:

— Нет, почему же? Мне все равно некуда деваться.

После этого она и вправду уснула под мелодию Брамса, звучащую с магнитофонной пленки. Пейзаж с каждой милей становился все зеленее, а воздух — все чище.

Они чувствовали себя чужаками в незнакомом городе. Хорошо еще, что названия улиц остались прежними. Паскью припарковался, и они, оставаясь в машине, стали наблюдать за домом Чарли.

— Возвращаться на старое место страшно, — рассуждала Софи. — У меня такое чувство, будто я была здесь только вчера. А стоило на день уехать — и все изменилось до неузнаваемости. Вот что такое смерть — будущее без нас.

Софи выбралась из машины, пересекла улицу и остановилась у парадного.