Разделить её и властвовать, лицемерно воздыхая о бремени белого человека. Пускай!

Пока наши хотения совпадают, пусть дробят страну.

Вот задавим беляков окончательно, устроим из России плацдарм, раздуем мировой пожар!

Победа пролетарской революции во всём мире обеспечена. Грядёт основание Мировой Советской Социалистической Республики!

— Ура, — коротко обронил Троцкий.

Российская Федерация, Ростов-на-Дону.

Проснулся Авинов рано, как всякий военный человек, но, пожалуй, впервые за долгие дни и месяцы выспался как следует.

Хоть и сна того было часов шесть от силы, но Кирилла ничто не тревожило, ничто не мешало задремать.

Да и с утра его не преследовало обычное беспокойство.

Конечно, положение на фронтах внушало серьёзные опасения, но сейчас прямая и явная угроза со стороны Совдепии и Антанты вызывала в Авинове не тревогу и страх, а злость.

«Спелись, гады! Ничего, вы у нас еще попоёте…» — вот в таком вот духе.

— Ваше высокоблагородие! — просунулся в дверь Исаев, впуская запах снега и крепкого табака. — Дык я… это… Бритовку-то навострил.

— Давай, Кузьмич. Хватит мне щетиниться!

— А то!

Прекрасная золингеновская бритва, «занятая» Исаевым ещё в пятнадцатом у немецкого офицера, схлопотавшего пулю от чалдона, смахивала щетину будто пёрышком. Раз — и нету.

Поправив чуток лезвие на ремне, Кузьмич довёл лицо подполковника, вверенного его стараниям, до немыслимого совершенства.

Оросив полотенце кипяточком, Кирилл малость остудил его и приложил к щекам, ощущая маленькое блаженство.

— Ух, хорошо!

Облачившись и мимоходом полюбовавшись на новенькие погоны, Авинов бодро зашагал в офицерскую столовую.

С завтраком флегматично расправлялся поручик Вирен, пребывая в гордом одиночестве.

Завидев начальство, поручик вскочил и был усажен обратно мановением руки.

— Сидите-сидите… Приём пищи не терпит суеты и чинопочитания.

На завтрак была перловая каша с тушёнкой и компот. Без изысков, но питательно.

Третьим в столовую прибыл генерал-майор Фёдоров.

Владимир Григорьевич ещё с порога вытянул обе руки, усаживая обратно подхватившихся офицеров.

С поклоном приняв свой завтрак от тут же расцветшей поварихи, Дарьи Семёновны, Фёдоров пристроился к подполковнику.

— Кирилл Антонович, — сказал он порывисто, — когда мы можем с вами поговорить?

— Насчёт ружья-пулемёта?

— Так точно!

— Да хоть сейчас!

— Отлично! — воскликнул генерал-майор, решительно отодвигая тарелку.

— Нет-нет, Владимир Григорьевич! — всполошился Авинов. — Вы ешьте, ешьте. Что о нас Дарья Семёновна подумает?

— М-да… Пожалуй, — согласился Фёдоров, покосившись в сторону поварихи, весьма ревниво относившейся к своей стряпне.

Быстро подъев полтарелки, он заговорил;

— Я весьма благодарен Корнилову за то, что он с пониманием отнёсся к моему ружью-пулемёту. В самом деле, винтовка Мосина всем хороша — и дальнобойностью, и пробивной силой. Вот только современная война в таком оружии не нуждается. Сами понимаете, мало кто из нижних чинов обладает исключительной меткостью. Да и зачем? С поражением живой силы противника на дальней дистанции неплохо справляются пулемёты. Солдату же приходится отбивать атаки и контратаки врага, находясь совсем рядом с ним, и здесь трёхлинейка теряет все свои преимущества. Зато проявляются все недостатки. «Мосинка» тяжела, длинна, да и пять патронов в обойме — этого слишком мало.