Дождь перестал, но воздух был прохладен, тянуло сыростью, река Кумена за густым тростником шумливо ворочалась в узких берегах.

Сотники, хмурые и встрепанные, предстали перед князем, переминаясь и поправляя пояса с мечами.

– Не на меня злитесь, – пробурчал Буривой, – а на ворога. Свеи припожаловали!

Кратко посвятив сотников в события минувших дней, он прошелся взад-вперед и вынес решение:

– Здесь ждать будем свеев! Эйрик конунг поднимается по Вуоксе, и устья Кумены ему не миновать. Ты, Тойво, станешь со своими на том берегу…

Высокий мужчина с белокурыми кудрями херувима, сухопарый, с широкими костлявыми плечами, молча кивнул.

– Из лесу не кажись до поры, – наставлял его Бури-вой, – пущай стрельцы твои постараются свеев пощелкать, потом уж накинемся. А у тебя, Урхо, иная задача…

Коренастый, плотный крепыш с едва раскосыми глазами изобразил на скуластом лице максимум внимания.

– Заготовишь поболе смолы да сухой бересты и будешь лодьи свейские жечь с берегу. Все тебе не успеть – подпали, какие сможешь.

– Сделаем, – кивнул Урхо и вновь сомкнул узкие губы.

Раздав приказания, Буривой отпустил воинов и присел на пенек. Подумал грустно, что, наверное, это будет его последняя война. Еще одной ему просто не сдюжить – годы не те…

Выглянуло солнце, лес заиграл мириадами капель и бисеринок пролитой небесной влаги. Запарило, а когда стало совсем тепло, показались лодьи свеев. Одна за другой выплывали они из-за поворота вертлявой Вуоксы – паруса подтянуты к реям, весла дружно, без всплесков, гребут, баламутя прозрачную воду.

– Дашь сигнал, когда последняя покажется, – тихо сказал Буривой. Ларни серьезно кивнул.

Драккары шли ходко и кучно, не растягиваясь. Вуокса в этом месте была неширока, стрелкам удобно – бьешь в упор, но викинги не спешили становиться мишенями. Гребцов прикрывали прочные доски бортов – до шеи, а головы прятались за навешанными щитами.

Высоко задирая нос с головой горгульи, выплыла замыкающая строй лодья. Ларни приложил руки к губам и громко ухнул филином. С того берега откликнулись две сороки. И тут же сотни стрел пронизали листву, втыкаясь в борта, в щиты, в тела. Кормщики, сидящие повыше гребцов, пострадали больше всех – половина лодий лишилась рулевых. Драккары стали рыскать, разворачиваться поперек, ломая строй.

– Навесом стрелять, навесом! – глухо крикнул Буривой. Команда облетела стрелков, и вот луки задрались в небо, и облачко тяжелых стрел взвилось свечами, переваливаясь в высоте и падая на лодьи сверху, с огромной убойной силой гвоздя неприятеля.

По-над рекой понеслись крики, лодьи повернули к берегу, высаживая разъяренных бойцов, а тут и огнеметчики Урхо приспели – забросали лодьи чадящими факелами, добавив для верности тючки пакли и бересты, сухие и щедро просмоленные. Пара лодий занялась в момент, после вспыхнули еще три, но это был последний успех – викинги перешли в наступление. Злобно воя и бранясь по-черному, свеи бросились в атаку на оба берега, продираясь через кусты, и бешено работали мечами, врубаясь в ряды карел, полосуя их направо и налево.

Буривой вытянул клинок. Боги, боги, сколько же крови сольется сегодня в реку…

На обрывчик, где стоял Буривой, с разбегу выбрались трое викингов. Двумя занялись Ларни и великан Ахти, третий достался Буривою. Викинг был хорош лицом и фигурой ладен – широкоплечий, мускулистый, рослый. Гладкая кожа на лице выдавала молодость и скудость опыта.

– Х-ха! – выдохнул викинг, нанося мощный удар.

А Буривой, уклонившись, подрубил викингу ногу. Обливаясь кровью, свей устоял. Сделал, было, замах, но Буривой в ту же долю секунды ударил снизу вверх, снося молодое, гладкое лицо, и отступил, освобождая место для падения мертвого тела.