Меня охватило любопытство.

— Где вы предполагаете провести спектакль?

Ферин пошел к двери.

— Выбираем между Кремлевским дворцом, «Олимпийским» и «Лужниками».

Я улыбнулась.

— Большой размах. А зачем вам господин Шлыков? Почему именно он выбран объектом слива дезинформации?

— Мы основательно готовимся ко всем проектам, — не упустил возможности похвастаться Ферин, — разрабатываем многоходовые комбинации, учитываем нюансы. Слышали о Леониде Сокине?

— Если речь идет о владельце газетно-журнального холдинга «Крот», то да, — кивнула я.

— У него теперь и телевидение работает, — добавил Александр. — У Сокина есть лучший друг — заведующий частным архивом Андрей Шлыков.

— Я расскажу ему про вашу мать, и историк, возможно, донесет приятелю о моей книге, Сокин опубликует информацию в своих СМИ, похвастается, что знает про Елизавету Ферину, — выстроила я цепочку. — Получится бесплатная реклама мероприятия. Но Шлыков может и промолчать.

— Вы мне сразу понравились способностью логически мыслить, — сделал мне комплимент бизнесмен. — Отправляю вас в архив за сбором материала, а слив инфы — просто приятный бонус. Не получится? Не страшно, у нас будут заряжены СМИ. Но попробовать стоит. Всегда приятно получить пиар бесплатно.

— Я, конечно, могу увязывать некоторые события друг с другом, но дальше рассуждения «Крапива жжется, следовательно, лучше воспользоваться варежками» — мои способности не распространяются, — заметила я и ушла от Ферина с пухлым конвертом в сумке.

И вот уже третий день подряд я, Арина Виолова, сижу в комнате с женщинами, которые панически боятся господина Шлыкова и готовы исполнять все его идиотские распоряжения: носить при себе раскладную лопатку, ведро, мешок с песком, огнетушитель. А сейчас я и вовсе попала в идиотское положение: хозяин архива решил назначить меня заведующей. Он не понимает, что я не числюсь в штате его конторы?

Передо мной на столе возникла чашка с бледной заваркой.

— Чаек с чабрецом и медом, — сообщила Ира. — Не переживайте вы так, а то у вас прямо щеки позеленели.

Я сделала глоток.

— Спасибо, очень кстати чай пришелся. Глупо, однако, все получилось. Я понятия не имела об инструкциях, просто хотела выйти с бумагами в холл. А Шлыков все не так понял.

— Я здесь всего несколько месяцев, — сказала Ира, — но успела понять: с Андреем Николаевичем очень трудно работать. Шеф э… э… излишне нервный, даже истеричный. Я несколько недель назад по дури ему сказала: «Ой, какая у вас рубашка прикольная, в особенности на груди, где красные пятна». Вообще-то так не принято с начальником себя вести, но нас тут всего пятнадцать человек. И сорочка правда красивая. Необычная, хамелеон: под одним углом посмотришь — синяя, под другим — зеленая, а спереди на ней красные отметины, они не меняются. Супер просто! Сама б такую носила. После моих слов шеф на меня исподлобья глянул, ничего не сказал, в кабинет забился. Потом вызвал меня к себе и допрос устроил: «Почему ты сказала про рубашку? Она плохо на мне сидит? Я глупо в ней выгляжу? Что ты имела в виду, когда сказала, что рубашка красивая? Каков истинный смысл выражения? Намек на что-то, связанное с сорочками? Почему красный рисунок тебя так будировал? Он похож на кровь?»

Я захихикала.

— Да уж…

Ира опять оглянулась на дверь.

— Прямо шиза! Думаете, этим разговором все ограничилось?

— Нет? — еще сильнее развеселилась я.