Жидкий раскаленный воздух уже не держал вертолет. В беспорядочном вращении его понесло вниз, к земле, и бросило на отвесную горную скалу.

В свете солнца вспышка взрыва была тусклой, ее тут же сменил вспухший черно‑красный шар, который сразу развеяло ветром. Все в оцепенении смотрели на уносящуюся вниз серо‑красную скалу, на которой не осталось ничего – ни следа взрыва, ни обломков.

– Колька!.. – прошептал Пастух.

Рассказ Трубача Да, так оно все и было. Я когда в этот вертолет прыгнул, у меня же одна только мысль в башке засела – не упустить документы. Как в атаку шел. Перед глазами бумаги, что этот хмырь передал. Все остальное воспринимал исключительно как препятствие. В общем, прыгнул в кабину, а вертолет возьми да и рвани вверх.

Это теперь я, как настоящий шпион, сначала пять раз подумаю, где тут выход, прежде чем куда‑либо войти. А тогда… В общем, смотрю – земля уплывает вниз. Пилот жмет на газ. Передо мной два парня в камуфляже. Один сидит ко мне спиной, работает за пулеметом – как на «зингере» строчит. Второй от неожиданности аж позабыл про то, что он вооруженный солдат армии Рашиджистана, и давай меня по башке лупить. Но голова у меня тогда еще ничего, крепкая была. Это теперь болеть стала – тоска, хоть стреляйся.

В общем, как он меня пару раз хватанул каблуком по лбу, так я чуть обратно на воздух и не вылетел. Тут у меня выбор был невелик – либо за косяк хвататься, либо остаться при автомате, но в свободном падении без парашюта. Ясное дело, что я выбрал косяк. Высота‑то уже приличная была, я ее даже спиной чувствовал.

Я руками за скобы – там они на борту снаружи приварены были очень удобно, и на скобах этих уголок изобразил – как в спортзале на кольцах. Ну, и малому этому, который меня одной ногой лупил, своими обеими как раз под брюхо и засветил. Смотрю – он и отвалился.

А у меня из раны кровища хлещет – у него, у гада этого, ботинки на шурупах оказались. Хорошие ботинки, крепкие… Ну, кровь – это не страшно, правда? Встряхнулся, и пока этот, с башмаками, в отключке валялся, я пулеметчику такой пинок славный отвесил, что он аж красиво так через свой пулемет и кувыркнулся.

Я пока его взглядом провожал – первый очухался. Забыл я про него, а он, собака, оказался крепче, чем я ожидал. Короче, собрался парень с мыслями и такую мне замечательную подсечку сделал, что я чуть за пулеметчиком следом не отправился.

Бились мы с ним, как в американском фильме. То он меня за борт выдавливает, то я его. Вертолет‑то не очень вместительный оказался – мы друг друга по переборкам кидали, только стук стоял. В конце концов я ему один захват из джиу‑джитсу провел и благополучно оформил посадку без парашюта.

Минуту, наверно, в себя приходил. Башка трещит. Кровища в глаза лезет. Два ребра точно сломаны, если не больше.

Наружу выглянул, смотрю, а тут ваш вертолет с красным крестом за мной шпарит. Пока я вам приветствие кричал да ручкой делал, пилот – а он до этого вел себя вроде как таксист: рулил себе, не обращая внимания, что у него там за спиной делается, – так вот этот пилот вдруг какой‑то такой хитрый вираж заложил, что меня на него и швырнуло. Я, если честно, схватился за первое, что мне под руку попалось, – за его башку. – Он мычит: мол, что ж ты, дурень, делаешь – оба навернемся!..

Ну, так оно и вышло, как он предупреждал. Вертолет как‑то закачался, закачался – он и до этого летел не очень‑то резво, а тут и вовсе вниз пошел.

Перед глазами все кувыркается. Пилот – жить‑то хочется – извернулся и меня локтем промеж глаз. Я от него отлепился, как мячик какой… Это уже потом я понял, что он невольно мне жизнь спас. Я прямехонько в раскрытую дверь вписался. И, главное, все как в замедленном кино: лечу, наблюдаю, как валится вниз один вертолет, как улетает ваш, с крестом… Тут что‑то как сверкнет! Мне огнем прямо в лицо пыхнуло… …А что было потом – совершенно не помню.