Вот уж ничего себе. Я и подумать не мог, что он настолько силен. И этот человек меня защищает? Выходит, мне вообще нечего бояться. Хотя… вспоминая прошлую ночь, он не очень-то мне и помог. Да уж…

— Ты тоже весьма неплох, — заметил Андрей Павлович. — Учитывая, что тебе восемь, а ты уже можешь управлять маной в теле на таком серьезном уровне, значит, ее количество превышает возможности твоего возраста и тела.

— Это плохо? — я непонимающе поднял бровь.

— Ты должен правильно тренироваться. То, что ты управляешь импульсами маны без знания слова — никуда не годится. Сядь ровно.

Соколов подошел ко мне и коснулся пальцем там, где находилось сердце.

— Отпусти свою ману, дай ей собраться по жилам в сердце, такого старика, как я, ты вряд ли удивишь, какой бы сильной она ни была.

Я закрыл глаза и сконцентрировался. Вдохнув, наполнил свое тело ощущениями, будто по нему что-то медленно течет. Вскоре я почувствовал ману, которую начал собирать у своего сердца. Но в какой-то момент поступил так, как сказал учитель, не отправив ее циркулировать по телу дальше, а отпустил ее. Она, словно река, прорвавшаяся через дамбу, хлынула волной и тогда я впервые ощутил, что ее намного больше, чем обычно я использовал.

Выходит, из-за неопытности я этого и не знал вовсе. Удивительно.

— Я чувствую! — воскликнул я, открывая глаза, и тут же отпрянул назад от неожиданности.

Лицо Андрея Павловича было сморщено так, будто он откусил огромный кусок едва поспевшего лимона.

— Мелкий засранец, как ты можешь быть так силен в восемь лет… — недовольно пробурчал он.

— Что вы сказали? Я не расслышал.

— Я говорю, молодой господин, ты невероятно силен для своего возраста, это впечатляет, — любезно улыбнулся мужчина, переменившись в лице. — И как только ты смог так развиться?

— Это не он, — внезапно раздался голос со стороны окна. Я резко развернулся и увидел дядю Эда, сидящего на подоконнике. А ведь до этого ни я, ни учитель его не замечали. — Его мать оставила ему эту ману. Наследственность…

Еще и говорят с таким умным видом, будто прекрасно понимают друг друга, но вечно что-то не договаривают. А мне приходится играть роль любопытного ребенка, но держать язык за зубами. Бесит!

— Госпожа Мария, хм… Тогда это имеет смысл. Однако если так пойдет, то он не сможет обуздать эту силу. Сейчас он, словно хрустальный сосуд, который может треснуть от обилия воды в нем, — задумчиво потер подбородок Соколов. Кажется, его совсем не удивило появление дяди, либо он умело делал вид.

— Я научу, что с этим делать. Жду тебя ближе к полуночи, у восточных ворот города.

С этими словами дядя спрыгнул с окна. И что, он приходил, только чтобы сказать это? Странный все же человек. И почему никто из этих взрослых не хочется пользоваться дверями⁈

Соколов, естественно, решил, что это его заслуга в том, что столь могущественный маг согласился стать моим учителем, и весь оставшийся день был в хорошем настроении.

Мы прошлись по самым азам его искусства, также он пообещал мне чуть позже подопытную животину для работы на практике. Да уж, я, конечно, в прошлой жизни бывал на практике в морге, но скажи мне, что я буду препарировать живых существ для обучения… Кто вообще толкнет на такое ребенка⁈

Когда солнце начало клониться к закату, в дверь постучали. Это была служанка с подносом, на котором стояли две тарелки с ароматным ужином.

— Госпожа велела принести вам еду сюда, — сказала она, передавая поднос Андрею Павловичу, который поспешно подошел к ней.

Я почувствовал, как у меня от запахов свежей горячей еды заурчало в животе. Только сейчас я осознал, насколько проголодался за день.

Мы с Андреем Павловичем уселись за стол.