— Всего-навсего один раз, — сказал Хардкор. — Мы в безвыходном положении, понимаешь? Ну и потом, вся эта хрень с деньгами, которые мы должны были получить. Короче, как только деньги будут у нас — а ты сказал, что это не займет много времени, — мы проведем всю эту долбаную организаторскую работу и проголосуем за твоего папашу и тех парней, каких вам нужно. Верно?

Хардкор так и не сказал конкретно, что должен был сделать Нил. Однако Нил понимал, что он еще вернется к этому вопросу. Он догадывался, о каком одолжении просил Хардкор. У Нила холодок пробежал по коже, однако он сделал вид, что ничего не случилось, и, сказав: «Ладно, там посмотрим», — пошел к своей машине. Разумеется, на следующей неделе Хардкор снова заговорил о своей просьбе.

— Баг тебе покажет, — сказал он на этот раз, когда Нил спросил у него, что он имел в виду.

Хардкор поскреб щеку и отвернулся. Он должен был контролировать свой бизнес, который делался на улице. Из этой квартиры на семнадцатом этаже он прекрасно видел все, что творилось на перекрестке Грей-стрит и Лоуренс-стрит. И с какой бы стороны ни примчались машины оперативного подразделения полиции или тик-таки, они не могли не быть замеченными Хардкором. Внезапно Нилу стало ясно, почему Хардкор решил расположиться именно здесь. Этот гангстер в своем роде гений, подумал Нил.

— Покажи мне.

— Хоумгерл покажет тебе, я же сказал.

— Я не говорю, что берусь. Просто хочу посмотреть, понимаешь?

— Хочешь примериться, не заиграет ли у тебя очко?

— Мне нужно знать все. Как я буду себя чувствовать? Мне нужно продумать все от начала и до конца.

— Тебя не заловят. Если тебя поймают, то первое же слово, которое вылетит из твоего рта, будет «Хардкор», правильно? Груз должен быть доставлен, и я все сделаю так, чтобы тебя не взяли за жопу, приятель.

— Я хочу посмотреть.

— Лавиния покажет тебе.

И вот она повела его по улице к одному из заброшенных кирпичных зданий на Лоуренс-стрит с окнами, забитыми досками, и лужайками с вытоптанной травой. Это был один из притонов наркоманов. Лавиния шла в трех шагах впереди Нила.

— Я же говорила, — сказала она. — Ты думал, ты самый умный, думал, тебе удастся выкрутиться, а я предупреждала тебя.

Она грустно покачала головой.

В здании никого не было. На первом этаже одна квартирная дверь была выбита. Кто-то ударил в нее снаружи с такой силой, что она развалилась на две части, одна из которых упала внутрь, в прихожую, а вторая осталась висеть на петлях. Тик-таки регулярно, не менее одного раза в месяц устраивали здесь рейды и облавы. Пахло специфически. Так пахнет везде, где постоянно курят марихуану. Дым въедается в стены и потолок и остается в них навсегда. Однако, судя по всему, здесь забивали косячки совсем недавно, несмотря на то что со времени последней облавы прошла всего пара дней. Электричества здесь, конечно, уже не было, и широкий лестничный проем освещался благодаря свету, поступавшему из окна лестничной клетки на четвертом этаже, которое не было заколочено досками. Они стали подниматься вверх. Все, что могло пригодиться, было разворовано: осветительная арматура с проводами, дверные ручки и замки, анкеры, оконная фурнитура. Кое-где выломаны и унесены даже доски из пола. Все стены были испещрены гангстерской символикой. На четвертом этаже Баг остановилась и приложила к губам палец. Она хотела узнать, нет ли за ними «хвоста».