«Пошлю за Ойнэксом, – говорит Филомен, – пусть он все исполнит». И вот призвал он министра и достал из оружейной меч, который некогда верно служил ему.

Рассказал Филомен Ойнэксу свой план, а тот пал на колени и стал умолять, мол, передумайте, Ваше Величество, Но Филомен, который теперь уверовал, что смерть принесет ему долгожданное избавление от всех бед, остался тверд.

«Я, – говорит, – встану на колени и как скажу „Бей!“, ты мне отрубишь голову. Это последнее, что ты – мой верный подданный – можешь для меня сделать; об одном только прошу, чтоб удар был быстрый и точный. А как отрубишь голову, – станешь верой и правдой служить новому королю – святому отцу Аджимбалину».

Ну, опустился король Филомен на колени, склонил голову, а Ойнэкс, дрожа от страха и ужаса, взялся за меч. Коротышке‑министру пришлось ухватиться за меч обеими руками. Он принял стойку, размахнулся для пробы и украдкой взглянул на Аджимбалина. Святой старец притаился поблизости и не отрываясь смотрел на короля: глаза его горели непонятным блеском, из уголка рта стекала слюна. Может, старец впал в священное исступление, а может, его просто охватила суетная жажда власти, до которой было рукой подать, – этого мы никогда не узнаем. Потому как Ойнэкс вдруг крутанулся на пятках и со всего маху хрястнул Аджимбалина по шее мечом; голова слетела с плеч и мячиком запрыгала по полу.

Филомен пришел в ужас и попытался вырвать меч из рук Ойнэкса, но уж так он ослаб от суровой жизни, что министр без труда с ним справился. Тут на короля накатило, и он разразился страшными рыданиями. А как успокоился, словно пелена с глаз его спала.

«Мастер Ойнэкс, – говорит, – как дела в королевстве? Что‑то я давненько ничего про них не слышал». – «Иные дела ничего себе идут, иные не очень, – молвит министр. – Леопарды, на которых перестали охотиться, до того обнаглели – детишек таскают прямо с улицы. Пора увеличить пошлину на предметы роскоши из Мальваны, пора строить новую плотину на реке Фодон. Я стараюсь, как могу, но есть дела, которые ждут возвращения Вашего Величества, отправившегося... хм... на поиски духовного идеала. И я настоятельно прошу Ваше Величество отозвать сына из Оттомани, где, как я слышал, он связался с шайкой беспутных юнцов и вовсю набирается у них дурных привычек».

Ну, похоронили они Аджимбалина и постарались сделать вид, будто его и не было никогда. Филомен зажил по‑старому, и в Кортолии воцарился мир да покой.

– А жена короля Филомена вернулась к нему?

– Нет. Предпочла остаться любовницей короля пиратов. Филомен, мол, при всех своих достоинствах скучный малый, и ей, мол, хочется для разнообразия острых ощущений.

– Приобрел он здравый с‑с‑мысл после всех с‑сво‑их напас‑с‑тей?

– Ой, нет, никакие напасти не могли выучить его здравому смыслу. К счастью для Кортолии, он через несколько лет поехал на охоту, упал с коня и свернул себе шею. Фузиньян – вот уж кто был не чета Филомену – унаследовал его трон.

* * *

Яргэли:

– Вы рассказываете дивные ис‑стории, владетельный господин Джориан. Много их у вас‑с в запасе?

– О, еще как много. Вот только... – Джориан заглянул через окно в зал, – боюсь, наш царственный хозяин сочтет меня неучтивым, ежели я продержу вас здесь до конца бала. Может, я смог бы зайти попозже?..

Яргэли ткнула пальцем в сторону окон верхнего этажа чертога «Зеленая Змея», сквозь ромбовидные стекла которых проникал свет ламп.

– Я там живу и была бы очень рада вашему приходу. Но боюс‑сь, это невозможно.

– Почему?

– Как вы попадете внутрь? Когда бал закончится, вс‑с‑е окна и двери чертога запрут, и у дверей пос‑с‑тавят вооруженную с‑стражу.