– Что ж, придется рискнуть. Как привяжешь скотину, собери наши пожитки и жди меня у Внутренних ворот дворца.

– Почему не за городом? Длительные расспросы стражи, стоящей на воротах, могут нас задержать.

– Я не знаю дороги, а в этом чертовом городе столько улиц, что без тебя я обязательно заплутаю.

– Тогда давай встретимся за наружными дворцовыми воротами; все‑таки на две проверки меньше. Веревка поможет тебе перебраться через стены.

– Отлично. Ежели тебя остановят, скажи, мол, выполняем тайное поручение Ишварнама – в общем, соври что‑нибудь правдоподобное. Ну, я пошел брататься с цветом мальванского рыцарства.

Войдя в зал, Джориан сразу понял, что Карадур не ошибся в своих предсказаниях. Дворяне старались пробиться к нему поближе, совали в руку кубки с фруктовым соком и расхваливали на все лады. Кто‑то даже сказал, что Джориан лишь опередил придворных, которые, дескать, сами уже давно собирались проучить Чавэро.

Потягивая фруктовый пунш, Джориан подумал, что, случись этот бал в Новарии, отмечая свою победу, он бы наверняка упился в стельку, и, следовательно, не смог бы принять участие в предстоящем безрассудном приключении. Даже мальванский аскетизм, пришло ему в голову, имеет свои положительные стороны.

* * *

В полночь царевне Яргэли почудилось, будто кто‑то легонько постучал в окно ее спальни. Она растворила окно и увидела Джориана, который, уцепившись одной рукой за торчком стоящую веревку и обхватив ее ногами, другой рукой стучал в стекло. Яргэли помогла ночному гостю перебраться через подоконник.

– Мой с‑славный гос‑сподин, – спросила она, проведя Джориана в примыкающую к спальне гостиную, – к чему прикреплен верхний конес‑с этой веревки, что так прочно удерживает вас‑с?

– Он, Высокородная, привязан к загробному миру. Я сам не больно‑то понимаю эту механику, хотя колдун, конечное дело, вмиг бы вам все объяснил. Что тут у нас? – он взялся за кувшин и потянул носом. – Только не говорите, что в этом прибежище воздержания водится настоящее вино!

– Водит‑с‑ся, а как же, – Яргэли смахнула крышки с двух золотых блюд, и глазам предстало жаркое. – И еще нас‑с‑тоящее мяс‑с‑о.

– Во имя всех богов и демонов Мальваны! И как вам удалось его раздобыть?

Она передернула мощными плечами; огромные груди‑шары заходили ходуном.

– Это часть с‑соглашения между мной и Великими Гос‑с‑ударями. Я охраняю их проклятый Ларец, а они по первому требованию с‑снабжают меня мяс‑с‑ом и выпивкой. Я бы на этой мальванской диете живо ноги протянула; кроликам она, может, и годитс‑с‑я, а мне – увольте. Так что с‑садитесь и уплетайте, пока не ос‑стыло.

Джориан не заставил себя упрашивать.

– Царевна, – не переставая жевать, спросил он, – почему вы заключили такое соглашение?

– Да будет вам извес‑с‑тно, я принадлежу к древнему народу, который живет в с‑самом с‑сердце джунглей Бераоти. Но хоть с‑срок жизни у нас много больше, чем у ваших с‑соплеменников, дети рождаются очень редко. Так проходили годы и тысячелетия, и народ мой потихоньку вымирал, пока нас‑с не осталось всего нес‑с‑колько человек. В результате ссоры – в суть которой я вдаваться не буду – меня изгнали из племени. И вот, измученная, со с‑сбитыми ногами, я появилась в Тримандиламе, где правил тогда царь Вену по прозванью Вену Пужливый.

Царь Вену принял меня гос‑степриимно, но вскоре начал с‑сильно переживать, что я ем в три раза больше, чем он и с‑самые прожорливые из его подданных, да к тому же требую запретного мяс‑с‑а. Как видно из его прозвища, он был один из тех, кто не чувс‑с‑твует себя с‑счастливым, покуда какая‑то надвигающаяся опас‑сность не делает его нес‑счастным, вы ведь меня понимаете, так? Он вечно о чем‑то переживал.